Entre dos tierras - [51]

Не думать, ни единой мысли себе не позволять сейчас… Не вспоминать эти бледные, горячие руки с едва зажившими шрамами на вздувшихся венах, которые были вручены тебе на берегу Ладоги вместе с ключом активации: «Я твой, Овердрайв. Весь. Без остатка».

Что ж такое, чёр-р-рт. Не думай, Овер, или думай про белого бычка, покуда из тебя вновь не выкачают эти долбанные наномашины и ты не отключишься прежним Кристианом, ибо лучше признать слабость собственных рук, чем держать в них поводок от ошейника, который надет на шею того, кого любишь… Наш код, ребята, мотает из крайности в крайность. Впрочем, как и нас самих. Абсолютное принятие или абсолютный контроль.

— Н-не хочу… Админских… Прав… Прости… Слишком… Опасно… Переписывайте модуль… Срочно…

* * *

Поток мыслей. Косяк золотистых рыбок на небольшой глубине, у самой поверхности. Управлять ими до безумия легко и сложно одновременно, самое главное — расслабиться, доверить им себя, не вести, а быть ведомым.

У Олеси это никак не получалось. Она полулежала в анатомическом кресле из бесформенного материала, мгновенно подстраивавшегося под тело. Под веками снова вспыхнуло красное. Обрыв соединения.

— Десять секунд, — прокомментировал голос пана Лисовского на задворках сознания. — Как у вас говорится, на безрыбье и рак — рыба.

Олеся с трудом открыла глаза. Затылок ломило немилосердно, а в висках явно завелась парочка миниатюрных отбойных молотков. Приподнявшись на локте, она мельком глянула на напарника: пан Лисовский сидел за приборами, уронив голову на руки. Несмотря на несколько месяцев активного сотрудничества, он всё равно оставался для Олеси человеком-загадкой. В сравнении с первым днём знакомства она узнала о нём немного нового, лишь две вещи: во-первых, пан Лисовский оказался не только талантливым нейробиологом, но и обладал слабым телепатическим даром, а во-вторых, его исследования спонсировались Департаментом Безопасности в суммах с энным количеством нулей. И Олесе перепадало немало, чтобы оставаться довольной и держать рот на замке. В кои-то веки даже удавалось что-то отложить на светлое будущее.

— Десять секунд — тоже неплохо, — ответила Олеся, сползая с кресла и вставая на негнущиеся ноги. Следом за ней потянулось тончайшее серебристое волокно.

— Не отключились, пани, — проговорил Лисовский, не поднимая головы.

Нет, это уже не телепатия. Просто Олеся всегда забывала про эту почти доисторическую вещь — проводное соединение. Но Лисовский стоял на своём. Ему поставили целью синхронизировать мысленные потоки двух людей, образно говоря, создать папку с общим доступом, и он шёл к ней напролом, не ища лёгких путей. Может быть, это была врождённая паранойя или опыт общения с известными организациями, но от использования стандартных имплантов с разъёмом беспроводного интернета он отказался. «Дальняя связь — это не моя сфера интересов», — заявил он, и, подключив к работе Олесю, угробил три месяца на создание собственного вживляемого устройства. Электронику он отдал делать на сторону, и, как только прибыли первые образцы, спокойная жизнь Олеси закончилась. Помимо дневной нагрузки появилась ночная. Высший пилотаж нейрохирургии на смертниках и безнадёжных больных, которых Лисовский откуда-то доставал пачками. Лишь после двух десятков неудач они, наконец, поймали место на голове подопытных, в котором канал был чист, как родниковая вода, и электрические импульсы мысли записывались приборами без помех. Тогда под скальпель лёг Лисовский, а потом решилась и Олеся, получив за этот риск, впрочем, немалые деньги.

А теперь, полгода спустя, ситуация зашла в тупик. Он слышал её мысли. Даже без приборов, они были нужны только для подтверждения этого факта. Но мало было просто слышать, от них требовали диалога… Было ясно, что два телепата наладят разговор мигом, без специальных имплантов и проводов, был бы механизм сверхдальней связи. Но Лисовский изменил постановку задачи настолько радикально, что его заказчики были повергнуты в шок. Этот гений нейробиологии предложил организовать передачу мыслей между людьми, не обладающими телепатическим даром, и начал с половины — хотя бы один из участвующих в эксперименте должен являться таковым.

Олеся едва заметно поморщилась, растирая затёкшую спину. Ну кто ж виноват, что она именно таким «неодарённым» оказалась. Да и вообще, критерий отсева ей до сих пор был не ясен. Но пока Лисовский хорошо платил за бессонные ночи, она готова была терпеть и этот серебристый провод, по счастью крепившийся близко к обычным имплантам, и десять секунд чужого голоса в голове.

— Как будто защита какая-то срабатывает, — тихо сказал Лисовский, откидываясь на стуле. — Меня выкидывает из твоего мозга, словно ударной волной. С учётом того, что я дважды переделывал всю микросхему, думаю, это уже вопрос доверия.

Олеся вздохнула. С доверием у неё всегда была напряженка.

— Нужен кто-то более близкий… — Лисовский рассматривал потолок. — Если есть какая-то эмоциональная связь, то, возможно, сработает коннект даже двух нетелепатов. Я смогу загнать мысль одного в мозг другого и вернуть ответ. Если хватит скорости и устойчивости соединения.