Entre dos tierras - [175]

— У нас часа два, профессор, — приглушённый бархатный голос Алекса первым разрушил чары безнадежного вакуума. — Раньше Овера можно не ждать.

Лисовский на едва уловимый миг стал прежним, с холодным интересом глянув на своего гостя. Шальная мысль нетрадиционным способом узнать, что задумал этот кодер, просто прочитав мысли в его голове с серебристым всполохом седых волос, возникла и тут же пропала. Лисовский мысленно хмыкнул. Обещал ведь, что тот телепатический контакт, когда он, профессор, пытался понять запутанную змеиным клубком историю взаимоотношений Олеся-Алекс, будет первым и последним.

— Ничего смешного я ещё не сказал, — заметил Алекс.

Профессор удивленно присвистнул. Овер на тебя, что ли, плохо влияет, что ты мои мысли читать можешь?

— По глазам понял.

Алекс вынырнул из объятий кресла. Лисовский по старой привычке ловить прежде всего невербальное, а уж потом искать второе дно в словах, окинул стоявшего беглым взглядом.

Вконец исхудавший Алекс, днём уплетавший за двоих в кафешке на Староместской, смотрел ему прямо в глаза. С трудом увернувшись от синего огня, профессор заметил плечо, сведённое судорогой, и напряжение в руках, будто Охотник готовился к прыжку.

— Говори, чего хочешь.

Выстрел мимо. К такому вопросу кодер был готов.

— Чтобы вы убрали с моей головы свои импланты… И поговорить, — Охотник тряхнул головой. — Я просто уверен, что даже здесь у вас есть лаборатория.

Лаборатория действительно нашлась в подвале особняка и была не чета московской. Ложась на операционный стол, Алекс мельком подумал, что попадать в руки Лисовского под слепящим светом медицинских ламп становится нехорошей традицией. Но сейчас он шёл на это по собственной воле.

— Так сильно мешают? — спросил Лисовский, гремя инструментом за границами видимости.

[О чем поговорить хотел, Алекс? Даже и ежу понятно, что это лишь предлог.]

— Ноют к перемене погоды, как старый ревматизм, — отшутился Охотник, с трудом деля концентрацию между мысленным и реальным диалогом. А ещё ж операция, чёрт ее подери.

[Ну не совсем предлог, профессор. Я до сих пор не верю, что охота на Овера кончилась. А я с вашими имплантами — ходячее доказательство близких контактов Криса и вас. Но я хотел поговорить не об этом…]

Холодные пальцы легли на плечи.

— Мне придётся зафиксировать тебя, — голос профессора дрожью отозвался в теле. — И шею… в первую очередь.

[И о чём же? Не тяни кота за хвост, Охотник. Если сюда ворвётся Овер, то я стану кучкой пепла прежде, чем услышу его коронное «какого хрена…».]

— Валяйте, пан. Я сам на это согласился.

Ремни снова, в третий уже раз за последние два года, притянули Охотника к операционному столу. Руки Лисовского осторожно повернули его голову набок и одним неуловимым движением перекинули последний фиксатор через шею, но даже этот краткий миг сбил Алексу дыхание. Он с трудом подавил в себе инстинкт и попытался отвлечься. Ладно, допустим, что это не фиксатор, а объятия Овера… Хорошо хоть мыслям кислород раз в несколько секунд не нужен.

[О дарственной Олеси. Почему она изменила решение?]

— Анестезию делать? Когда анальгетик вкатывал последний раз? — спросил Лисовский, игнорируя мысленный вопрос.

[Эй, профессор, хорош притворяться ангелом. Вы забирали у неё эту бумагу, вы и знать должны.]

— Давно, выветрился уже. И вообще, анальгетик — это отдельная тема. А ещё бехеровкой ты меня напоил, пан, — Алекс скосил глаза и, насколько позволяло перехваченное горло, перекривлял профессора. — Ровно столько, чтоб не свихнулся…

— Запомнил всё-таки, — в голосе Лисовского зазвучала неприкрытая горечь. — Прости, Алекс. Сделаю местную сейчас.

[А насчёт дарственной… Чем ты недоволен? Квартира ушла Лину, как ты и хотел. Олеся осталась с носом. Эта… как её там… Линда? Так она тоже зря губу раскатала. А если ты отблагодарить меня хочешь, то не стоит. Я лишь восстановил баланс.]

Алекс замер. Физическое ощущение беспомощности, даже погашенное анестезией, грозило вот-вот перехватить управление в голове и ввергнуть сознание в хаос. Наверно, Лисовский это почувствовал, потому что вдруг заговорил снова, копируя интонации Овердрайва, когда тот держал в тонких руках стонущего от боли Охотника.

[Выкинь всё это из головы, Алекс. Вся эта история в прошлом. Или тебе скучно жить спокойно?]

[Мне не скучно, профессор. Каждый день как обухом по голове. У меня ещё один вопрос к вам… как к специалисту. Сколько мне ещё осталось?]

Лисовский зашёлся в кашле. Но руки, жившие сейчас почти что отдельной жизнью, к счастью, лишь едва дрогнули. Капля крови обожгла Охотнику шею.

[Если будешь задавать такие вопросы в ответственные моменты операций, то очень мало. И какого лешего, Охотник? Живи и радуйся. Ты теперь вместо Олеси что ли?]

Алекс скосил глаз на напряжённое лицо Лисовского, нависшее над его многострадальной головой. Так-так-так, выдёргиваем ключевое слово…

[Вместо? А почему она больше не задаёт такого вопроса?]

[Она вообще больше не задает вопросов.]

В голове Лисовского мгновенно всплыло подножье небоскрёба «Город Столиц», изувеченное тело Олеси, спрыгнувшей с чёрт знает какого этажа, панический ужас сразу вслед за осознанием этого простого факта небытия…