Entre dos tierras - [132]

Короткая пауза. Олеся исчезла из поля зрения. Вместе с выдохом с губ Алекса сорвался почти животный стон. Боги Сети, как же больно… Нет, до хорошего приступа ещё далеко, но там, чёрт побери, всегда под рукой есть анальгетик. И Овер. Овер. Овер. Если эти сволочи затащили меня сюда нарочно, значит, ты жив и невредим.

Перед глазами лишь кусок белого потолка, на периферии — лицо Линды с презрительной гримасой, которая медленно, но верно превращается в отвращение. Но она смотрит не в лицо тому, кто отнял у нее семейное счастье и лучшего хакера на свете, а ниже… Да, Олеся не постеснялась выставить на всеобщее обозрение мою изуродованную заразой правую половину груди. Бугристая кожа в красных прожилках-звёздочках, под коричневой ареолой соска — плотный клубок заразы, которая уже сейчас готова взорваться. Сердце пропускает удар, пока мысль, возникшая внезапно, заполняет самые дальние уголки мозга. Стимулятор. Усилит любое воздействие в двадцать раз. И даже самый слабый приступ станет…

— И в третий раз спрашиваю — мне продолжать? — голова Олеси в облаке непривычных каштановых кудряшек заслоняет собой весь мир. Одно дыхание на двоих. — Здесь отличная звукоизоляция. А ты всегда был мазохистом, Алекс. Или, может, за идею страдаешь…

— Нет, просто мазохист, — превозмогая страшное ощущение сверхчувствительности каждого сантиметра тела, выдавил из себя Алекс. Усилие — и кривая усмешка. — Что дальше, жёнушка? Учти, развод… тебе придётся… выбивать так же.

— Нахрен он мне сдался, — хмыкнула женщина.

Тонкие аристократичные руки вытянули над его головой чёрный шнур. Кожаный, судя по блеску, мельком подумал Алекс. Мгновение, изящный изгиб кисти, — и перед глазами обратная сторона игрушки для взрослых. Нет, Охотник, не дай ей удовольствия увидеть растерянность и шок на твоем лице. И плевать, что на оборотной стороне ряд из острых сверкающих металлических шипов… «Тогда не обессудь, если я одену на Олесю намордник и ввалю ей шипастым поводком по заднице». Х**вая шутка была, Овер. Сбывается.

Только цель другая. Я вижу это по направлению её взгляда. Боги Сети…

Удар. Снова и снова. По груди. По опухоли, что прячется под кожей.

Но и кожа уже разодрана шипами.

Сорван голос, и горло издаёт только хрип. Знаешь же, что должен выдержать все это. Что сам перегнул палку в Сити — так, по крайней мере, кажется сейчас, когда плохое из твоей дурацкой памяти как всегда усвистало к чертям. Но всё равно едва слышное, на выдохе:

— О-о-овер…

Привалившись спиной к лабораторному шкафчику, который опасно пошатнулся под весом аргентинца, Рафаэль, притащивший сюда Алекса, равнодушно уставился на Олесю, с коротким замахом хлестающую Алекса шипастым поводком по груди.

— А не проще было бы навалять ему по-мужски? — уточнил Санти не то у Линды, которая в ожидании конца представления решила прогуляться по лаборатории, не то у самого Алекса, намертво привязанного к креслу.

— О нет, Рафаэль, пока Алекс не подпишет дарственную, он нам нужен живым и желательно здоровым, насколько это возможно при рвении Олеси и в его состоянии, — Линда усмехнулась и внезапно обожгла аргентинца коротким взглядом. — А вообще-то, помнится, у тебя был великолепный шанс, как ты говоришь, навалять Алексу…

Рафаэль с трудом подавил утробный рык. Чёрт вас дёрнул маяться этой фармацевтическо-бэдээсэмной дурью, бабы? Развяжите этого призрака отца Гамлета, дайте нам сойтись один на один, и я покажу вам, кто тут настоящий мужик…

— Если б не твой чёртов Кристиан, — выдал он, наконец, — от Алекса бы только мокрое место и осталось. Я вообще-то не хотел драться… ну, вроде как, больной человек, но он сам меня вывел. А вот Крису я бы ввалил сразу по максимуму, окажись он передо мной…

Линда коротко хохотнула, и Рафаэль уже собрался вконец обидеться на неё, но, кажется, богиня сменила гнев на милость.

— Крису? Да ты прибил бы его одной левой, Санти. Я без понятий, что ты там говорил про его регенерацию, но болевой порог у него как был нулевым, так, небось, и остался.

«А это легко проверить», — подумал вдруг Рафаэль, отлипая от шкафчика и подходя к столу. Олеся уже откровенно растянула нетренированную руку, которая тяжелей скальпеля вряд ли что-то держала в жизни. А Охотник… Аргентинец вдруг почувствовал укол жалости. Сухое изможденное тело с разорванной в клочья кожей на груди. Покрытое испариной и брызгами крови лицо. Закаченные глаза, у которых видны только тонкие полоски белков. Воистину, нет врага страшней, чем обиженная женщина.

— Пришел… помочь?.. — судорожно выдыхает Олеся, кидая на Рафаэля убийственный взгляд.

— Я лежачих не бью, — отмахнулся аргентинец, упорно стараясь поймать схлынувшую волну ярости и злости. Давай, Рафаэль, вспоминай, как хотел придушить этого седого кодера, как желал ему вот такой долгой агонии… Чтобы достать Кристиана.

Вздрогнули кончики пальцев. Вот оно. И на старуху бывает проруха, Крис. Пусть бабьё развлекается на полную катушку. Это только потому, что им не достать тебя самого. А я достану.

Я забуду, что все мы трое — я, ты и Алекс, — ровесники. Я забуду годы нашей совместной работы. Я сделаю вид, что не заметил, как болезнь почти выжгла Алекса изнутри. Более того, мне, в отличие от ваших жён, бывших и не очень, наплевать, в какой позе вы трахаетесь. Но Алекс — твоя болевая точка, хакер. И все это знают.