Entre dos tierras - [110]

Ну и несёт же тебя, Овер. Алекс резко выдохнул. Воображение, живо нарисовавшее Олесю в указанных стеснённых обстоятельствах, впрочем, не компенсирующих всех её грехов, вдруг одним махом стерло всё и вывело на гранжевый фон старого питерского гранита то, что уже давно мечталось сделать. Сейчас или никогда, Овер? Пусть так. И выпитое сыграет со мной злую шутку, раз я решился облечь это в слова.

Рука Охотника скользнула по обнажённой коже короля вниз. Почти разорвать этот коннект, оставить только кончики пальцев и услышать твой вздох, Овер. Это лишь отвлекающий манёвр. Секунда — и пояс на твоих брюках уже расстёгнут. Ты не замёрзнешь в этот вьюжный февральский вечер, серокрылая птица. Я об этом позабочусь. Когда подпишешь такие бумажки, как сегодня, невольно начинаешь ловить каждую наносекунду счастья.

А вот теперь, когда ты не видишь моего лица…

— Мои руки… Связаны лентой… За голову. И я твой, сделаешь со мной всё, что захочешь…

О боги… Вот вы какие, админские права…

Хочешь знать, о чём я мечтаю?

Тонкие пальцы (а может быть, птичьи когти?) впиваются в спину Охотника, едва удерживаясь на острой грани между «погладить» и «оцарапать до крови», и, кажется, всё-таки слегка обдирают кожу, но Крис делает это с таким сумасшедшим зарядом обожания, что Алексу ничего не остаётся, кроме как бессвязно застонать.

— Не останавливайся…

Рубашка Охотника оказывается выдернутой из брюк, молния не то расстёгнута, не то разорвана, и февральский лёд устремляется в царство июльского зноя. Дыхание Алекса становится частым и поверхностным, но Крис не останавливает движения, лишь осторожно кладёт ладонь на горячую грудь Охотника.

— Какого… — невнятно шепчет хакер, но фраза обрывается, в ушах звенит от запредельного полёта, перед глазами встаёт стена электрического огня… Последний кадр — запрокинутое лицо Овердрайва в ореоле ярких огней Делового центра, и Охотник закрывает глаза, но через пару мгновений широко распахивает их прямо в февральскую метель, в которой силуэты зданий становятся размытыми и ещё больше напоминают транскод. Это ты вызвал снег, Овер? Тогда я буду смотреть на твоё волшебство до самого конца. Откажусь от старой привычки смыкать веки, вырубать свет, прятать лицо на твоей груди в тот момент, когда…

Осторожное касание, лёгкие пальцы гладят ямочку на подбородке Алекса и чуть запрокидывают вверх его голову, словно Овер почувствовал, что последняя, самая мощная блокировка в сознании Охотника только что разлетелась на куски.

— Ты невозможно прекрасен, — выдыхает Крис. — Свет мой…

Звук чужого падающего тела остаётся где-то на дальней границе восприятия, но вот отборный мат в исполнении женского голоса игнорировать уже сложнее.

Олеся?!

Раздери тебя троян, вспомнишь говно, вот и оно. Но ты не учла одного. Думаешь, что пред твои очи предстали Кристиан Вебер и Алекс Рыков? Хрен там. Это внешний уровень, глубже которого тебе никогда не нырнуть, не увидеть сердце Охотника, раскалённое, как мартеновская печь, и сгусток заряженной плазмы в тонких пальцах Овердрайва.

Алекс едва заметно вздрагивает, но лишь крепче обнимает Кристиана. Это код на запуск защитной программы, Охотник. С губ Овера слетает короткое:

— Ты… мой.

Сильные руки до половины вытаскивают катану из чехла за плечами Алекса, и спинным мозгом он чувствует, как Кристиан обнажает лезвие. Сантиметров десять, не больше. Это как показать острые клыки противнику, обозначая свою территорию. Тихий шелест клинка дополняется утробным рыком, рвущимся из груди Охотника.

Обжигающе горячая, будто вместо кожи — кипящая сталь, ладонь Охотника ложится на эфес катаны поверх руки Овердрайва. Едва заметный укус боли под плечом — из-за заразы так выгибать назад руку становится всё сложнее. Перехватив клинок, Охотник чуть отталкивает руку Овера. Всё ясно без слов. Это твой бой, Охотник. Но я всегда рядом.

Клинок покидает ножны, которые вместе с чехлом отрываются от спины и падают в снег. Я не знаю, как далеко ты стоишь, Олеся. Судя по удалённости потока возмущений и жалоб небесам и аду — метров пять, не меньше, но я тебя достану.

Взгляд глаза в глаза. Тысяча киловольт. Ты нужен мне, Овердрайв. Сейчас как никогда.

— И долго ты там стоять будешь, за моей спиной? — очень громко спрашивает Охотник, вкладывая в голос всю силу лёгких.

Рука машинально перехватывает катану поудобней. И метель резко стихает. Спасибо, Овер. Так будет легче.

На плавном развороте у Алекса перехватывает дыхание. Он жёстко прищуривается, тщетно надеясь на обман огней этого почти-транскода, но иллюзия не исчезает. Женщина, стоящая перед ним, действительно Олеся… С лёгким налётом шика Кристиана Вебера. Сапоги на платформе, тёмные кудри вместо легкомысленного фиолетового облака и распахнутое настежь пальто, рвущееся с плеч от ветра. Захотела поиграть в двойников, жёнушка? Или это маскировка, которая заставит меня отвести клинок? Наивная… Я смог убить точную копию Овердрайва два года назад, а уж тебя…

Олеся замерла в трех шагах от неподвижно стоящего Алекса. Почему я не промолчала, зачем не прошла мимо… Какого хрена, Алекс, меня тянет к тебе, как магнитом, даже сейчас, когда в твоей руке чёртова катана, весь ты расхристанный в край, а за твоей спиной сверкает глазами твой любовник?