Енох - [16]

 "Если тебе нужен арбалет, Мафусаил, можно это устроить, - сказала Ноема тонким визгливым голосом уродца. Тувалкаин гадливо сощурился. Голос шел из утробы Ноемы. - Не бойся, Мафусаил, тебе ничего не грозит".

 "Человек, который ходит по рынку в сопровождении двух стражников, - продолжала Ноема голосом Мафусаила (голос подсекался, чуть подрагивал), - этот человек предупреждал, чтобы я не вздумал покупать оружие. Ни лук, ни тем паче арбалет. Это запрещено. И еще он называл срок исправительных работ на шахтах".

 "Вы, сифиты, - сказала Ноема тонким голосом с подвизгиванием, - как только попадаете в город, сразу забываете, что вы - свободный народ. Тебе нечего опасаться, Мафусаил. Ты выберешь оружие, а я передам тебе его за стенами города. А в следующий раз пригонишь овец для расчета".

 "А если следующего раза не будет?" - спросила Ноема-Мафусаил.

 "В город всегда возвращаются", - уверенно сказал урод из чрева Ноемы. - К тому же я слышал, что сифиты - честные люди".

 - Они идут вдоль кирпичной стены, повернули налево, - продолжала Ноема своим голосом. Тувалкаин заметил, что сжимает подлокотники кресла - расслабился. - Опять повернули налево, скорее всего это район старого города... Уже темно, плохо видно, Ту. Слышно шаги. Ира - семенящие, осторожные - Мафусаила, он пришлепывает ущербной сандалией.

 - Что?

 - У него оторвалась лямка на сандалии... Улица разделяется на два рукава - повернули направо. Мафусаил поднял щепу, начертил крест на стене. Кирпичи мягкие, обожженные на солнце. Так строили до землетрясения. Метка на стене довольно четкая, даже в сумерках видно. Очевидно, Мафусаил опасается, что придется возвращаться одному.

 Остановились возле обветшалой дощатой двери. За ней - тускло освещенное нутро дома. Для Мафусаила он полон опасности... Поднимаются по винтовой лестнице. Мафусаил головой натыкается на какие-то неровности. Ир ковыляет по лестнице задом наперед. Мафусаилу жутковато от его телодвижений.

 Комната кажется Мафусаилу отталкивающей, он враждебно насторожен. Он говорит себе, что больше никогда не придет сюда. Взгляд его останавливается на столе. Он освещен факелом так, что видны только чьи-то неподвижные руки с короткими сильными пальцами. Мафусаил завороженно уставился на них и не может оторвать взгляда. Руки имеют власть над ним. Мафусаил про себя призывает пастушеского Бога и просит, чтобы этот страшный вечер поскорее кончился. Рука не столе ожила, развернула тряпицу. Мафусаил видит арбалет, отливающий ясеневым древком. Мафусаил в восхищении! Рука поманила его к столу, чтобы он получше рассмотрел оружие.

 - Кто за столом, Ноема? - нетерпеливо спросил Тувалкаин.

 - Лицо в густой тени, но... сверху до ушей он лыс, а снизу до ушей выбрит.

 "Отец", - подумал Тувалкаин.

 - Шар с соминой улыбкой.

 "Отец", - понял Тувалкаин.

 - Он похож на нашего отца, Ту! Рука мягко отгоняет муху, не дает опуститься на ясеневые детали арбалета. Мафусаил берет его в руки, поглаживает. Хм! Знаешь, Ту, он жалеет, что не родился каинитом.

 Тувалкаин удовлетворенно хлопнул себя по колену.

 - Да! - вырвалось у него. - Браво, Ноема!

 - Ясно вижу его мысли! Он жалеет, что не родился каинитом.

 - Понятно! Он поклоняется пастушескому Богу, а жить хочет, как мы! Я не ошибся в нем, Ноема! Мафусаил - тот человек, на которого надо ставить в деле объединения с сифитами.

 - Мафусаил положил оружие. Рука на столе снова ожила, протянулась к Мафусаилу. Он пожал ее.

 "Мафусаил, - сказала Ноема голосом отца, и Тувалкаин вздрогнул от неожиданности, - говорят, вернулся Енох, это правда?"

 "Да".

 "И говорят, что он вернулся от ангелов?"

 "Да".

 "А сам ты как считаешь, откуда он вернулся?"

 Мафусаил молчит. Он расстроен. Он не верит, что его отец вернулся от ангелов.

 - Да! - Тувалкаин снова хлопнул себя по колену. - Да!

 - И верит, и не верит. Но он не хочет сказать ничего такого, что бросило бы тень на отца. Но он хочет купить арбалет.

 "Хорошо, не отвечай, - сказала Ноема голосом отца Ламеха. - Я понимаю тебя! Я бы тоже хотел иметь сына, который никому не говорит плохо о своем отце".

 Тувалкаин заерзал в кресле, усмехнулся.

 "Говорят, он вернулся со знанием пророческого прошлого?" - спросила Ноема-Ламех.

 "Да, похоже на это, хотя многое, о чем говорит отец, совершенно невозможно понять!"

 "Не говорил ли он что-нибудь про меня?" - спросила Ноема-Ламех.

 "Но, господин, я не знаю, кто вы!" - сказала Ноема-Мафусаил.

 "Да-да... Ступай! Если тебе пришелся по душе арбалет, то детали обговоришь с уродом..."

 Ноема смешала карты.

 - Все, Ту! Я больше не могу, я устала. - Она достала платок, вытерла вспотевшую шею.

 Тувалкаин, вполне довольный, долго расхаживал по зале. Ноема, откинувшись в кресле, отдыхала.

 - Ноема, твой дом посещает много мужчин (в том числе и сифиты). - Тувалкаин до хруста помял руки. - Так, между делом, косвенно, вскользь, по касательной вставь в какой-нибудь разговор, что Енох все это время пропадал у нашего брата Иавала-скотовода.

 - И зачем это надо?

 - Людей нельзя оглушать правдой, к ней надо приучать постепенно. Похоже, ему стало тесно на телячьей коже и он задумал писать жизнью. В этом его слабость. Наши жрецы здесь сильнее его. И намного. А мы напишем жизнью. - И, уловив тень протеста на лице сестры, спросил: - Или ты считаешь, что Иавал не лжет ни единой буквой?