Енисей - река сибирская - [27]

— Ну как, на Обь свернем или еще на Енисее поплаваем? — сказал рулевой, когда катер подходил к большому селу Новоселову.

Но я уже знал, в чем дело, и, к большому разочарованию шутника, на удочку попался только Павлик, широко раскрывший глаза. В этих местах, действительно, можно без особого труда перебраться из бассейна Енисея в бассейн его могучей соседки — Оби. Для этого достаточно погрузить лодку на телегу и проехать десяток с небольшим километров до берега извилистой реки Чулым, текущей рядом с Енисеем, но впадающей в Обь.

Почему же все-таки Чулым, подойдя к Енисею так близко, вдруг, словно раздумав, отходит в сторону и устремляется за многие сотни километров, к далекой Оби? Достаточно оглянуться вокруг, чтобы все стало ясным. У Новоселова кончается равнинный, степной участок реки. Высокие горы навсегда отделили Чулым от его многоводного соседа. Это Саяны вышли к Енисею помериться силами. На этот раз путь реке пытаются преградить отроги их второй ветви — Восточных Саян.

Енисей штурмует "Городовую стену" — совершенно отвесный обрыв, как по линейке срезанный и выровненный сверху. На пластах прочнейшего камня видны палевые пятна глины, кое-где пробивается травка — совсем как мох на старой крепостной стене.

Река еще дробится на протоке, пытается раздаться вширь, чтобы в своей долине дать место пашням, пастбищам, зарослям тальника и березовым рощам, но все отчетливее вырисовываются на горизонте грозные и могучие горы.

Вот прижалось к горам село Езагаш. От него начинается самая красивая, самая своеобразная часть реки. Гранитные кряжи стискивают реку с обеих сторон. Места тут дикие, и лишь геологи ставят свои палатки у ключей, бьющих из-под замшелых глыб высоко над Енисеем: там стрелка компаса обнаруживает все признаки сильного беспокойства, испытывая действие скрытых поблизости железных руд.

Куда ни взгляни — скалы, снова скалы и опять скалы. Всюду камень. Ущелья впадающих в Енисей горных ручьев глубоки и мрачны; там струи воды сверкают в полутьме среди густых зарослей смородины.

Деревень на берегах почти нет: разве можно селиться на таких кручах? Лишь кое-где горы сделали человеку уступку, слегка потеснились, чтобы можно было застроить две-три улицы и засеять огороды. Но для пашен места нет, и живут в горных деревнях не землеробы, а лесорубы.

Высоко в горах растет отличный лес. Внизу река. Между лесом и рекой сто метров обрыва. Если сверху сбросить бревно, оно разобьется в щепы. Чтобы этого не случилось, устраивают из толстых досок и древесных стволов желоба. Снизу, с реки, лесорубов не заметно, и вот над вами кто-то невидимый вталкивает в лоток бревно. Оно скользит все быстрее и быстрее, мчится с воем и свистом, уходит глубоко под воду и выныривает, как живое, подскакивая на волнах.

Под вечер один берег Енисея погружается в глубокую тень. На реке темно, как в ущелье. Только белые бакены где-то далеко впереди ослепительно сверкают на темной воде, озаренные последним солнечным лучом. Этот луч проник через какую-то невидимую глазу береговую лощину. Сосны в вышине становятся огненно-рыжими. Кажется, что на белом свете нет ни городов, ни электричества, ни суеты шумных улиц; есть только безмолвие скал, бездонная глубина воды и догорающее где-то багровое солнце. Наконец гаснет последний луч, и на реку спускаются сумерки.

Была уже ночь, когда катер достиг устья речки Бирюсы. Как раз в эти минуты из-за облаков выглянула луна, посеребрив реку и берег. Прямо перед нами отвесно обрывались в воду серые скалы. Деревья, кое-где зацепившиеся в расщелинах, отбрасывали резкие тени. В скалах зияли черные провалы. Это были Бирюсинские пещеры.

Мы решили ночевать на катере. Ночь была тихой, безветреной. У борта плескалась, причмокивая, вода. Какая-то большая рыба с шумом выскочила вдруг на лунную дорожку реки, подняв дрожащую рябь, и снова все смолкло. Я смотрел вверх, на таинственную черноту пещер, и мне чудилось, что вот-вот там вспыхнет огонек, потом пламя разгорится и осветит жмущихся к костру людей в звериных шкурах. Согревшись у огня, на ночную охоту за мамонтом пойдут смельчаки, вооруженные копьями с каменными наконечниками, и женщины будут провожать мужей тревожным взглядом…

И вдруг в далекой пещере действительно заколыхался слабый свет. Кто-то разжигал костер! Я разбудил дремавшего в рубке вахтенного:

— Смотри! Смотри! Что это?

— Где? — тот протер глаза. — A-а! Чего ж тут смотреть? Видно, рыбаки в пещере ночуют, уху варят…

Мне стало стыдно: зря человека разбудил. Выдумал тоже машину времени, в каменный век отправился путешествовать, не сходя с палубы катера…

"Но ведь это не просто фантазия, — оправдывался я перед самим собой. — В этих пещерах действительно жили охотники за мамонтами".

И я вспомнил всю историю исследования пещер. О них знали давно, и в народе ходили всякие небылицы о нечистой силе, некогда населявшей скалы над Енисеем. Но вот в конце прошлого века к пещерам приплыл на лодке преподаватель Красноярской учительской семинарии Алексей Сергеевич Еленев, большой любитель древностей, и стал внимательно и неторопливо исследовать скалы. Они состояли из известняка. Кто вырыл пещеры? Археолог ответил, вода. Это она век за веком разрушала, промывала мягкие известняки.