Енисей - река сибирская - [25]
На сказочно богатой земле прозябал нищенски бедный народ. В отдаленных районах хакасы до последних дней царизма платили дань соболями — ясак, точь-в-точь как во времена присоединения Сибири. Разница была лишь в том, что драгоценные шкурки принимал не казак, прошедший с риском для жизни через дебри и воды, но полицейский исправник — пьяница и картежник.
А как обстояло с сокровищами недр котловины? Кое-где были золотые рудники. В долинах горных речек старатели промывали золотоносный песок. Купчиха Баландина завела угольную шахту. Появились два-три предприятия, где плавили медь. Можно сказать, что землю котловины только царапнули ногтем, вместо того чтобы покрепче ударить в нее заступом.
Но, может быть, никто не знал, что скрыто под степными травами? Нет, знали очень многие. Хорошо знали. Еще первые русские поселенцы нашли здесь следы древних рудников. А разве обнаруженные в курганах серпы, топоры, мечи из превосходной красной, серебристой, золотистой бронзы не говорили о том, что в котловине добывались руды? Разве недостаточно красноречиво напоминали о залежах железа многочисленные изделия, относящиеся к железному веку Сибири? Да и отнюдь не в отдаленные времена, а в XVIII веке в котловине работало несколько горных заводов.
А потом случилось то, что в царской России бывало частенько. Чиновники Горного департамента, изрядные взяточники, получавшие подачки от иностранных фирм, объявили, что Минусинская котловина рудами бедна и что заводы, принадлежащие русской казне, там лучше прикрыть. Так и сделали, освободив дорогу иностранцам, которые поспешили в Минусинск. Только революция помешала жадной своре добраться до чужих богатств.
…Шагая по улицам Абакана, города, которого не было на старой карте, я убедился, что он больше Кызыла и оживленнее Минусинска. Но вот и нужный мне большой дом.
— Мы народ скучный, — сказал работник планового отдела Хакасского областного совета, к которому я обратился. — У нас одни только цифры. Вряд ли они вам будут интересны.
Он надел очки и стал перелистывать какие-то таблицы. Впрочем, он так ни разу и не заглянул в них во время нашего дальнейшего разговора.
— За несколько лет население Абакана, — начал он, — увеличилось очень значительно и продолжает расти. Добавлю, что за то же самое время в поселках золотых рудников количество жителей увеличилось в десятки раз. Жаль, что и Знаменитый, и Балахнин, и Коммунар, и другие наши рудники расположены в стороне от Енисея и вы их не увидите. Там есть что посмотреть. Мы промываем золотой песок струями гидравлических установок, руду добываем в шахтах, освещенных электричеством, и отвозим в механизированных вагонетках прямо в цехи фабрики, где из нее извлекают металл.
Что можно сказать о Черногорске? Этот город зовут кочегаркой края. Он почти ровесник Абакану и так же быстро вырос. Черногорцы за пятилетку очень далеко шагнут в добыче угля. Очень возможно, что в будущем из этого города угольщиков пойдут железнодорожные составы не углярок, а цистерн. Нет, нефть там не найдена. Но разве не соблазнительно получить из черногорского угля жидкое горючее? Подумайте только: после чудесных превращений кусок угля будет двигать трактор, поднимающий целину хакасской степи, будет питать мотор самолета, парящего над Саянами!
А теперь продолжим разговор у карты. (Тут мой собеседник потянул меня к стене.) Вот линия будущей магистрали Сталинск — Магнитогорск, которая уже прокладывается сейчас через горы, реки и тайгу.
Это будет замечательная магистраль. Она оживит огромные и богатые районы.
Гудок паровоза разбудит эхо в горах, где скрыты несметные ископаемые сокровища!..
Последние слова он произнес особенно громко и, видимо, сам смутился своей горячности.
— Я, кажется, не привел вам многих цифр, которых вы вправе ждать от планового работника. Но, право, иной раз увлечешься…
Да, богата и обильна земля хакасская, и новый хозяин сильной рукой проложил путь к ее сокровищам, заставил их служить народу. Вчерашний кочевник вздохнул полной грудью, распрямил плечи. Пастух, на добром коне едущий по степному раздолью, поет:
Бесхитростна и правдива эта степная песенка. Хакас стал хозяином не только огромных стад. Он научился выращивать обильные урожаи, научился переделывать природу. Ведь на границах Минусинской котловины, как и в соседней Туве, влагу задерживают горы. Чтобы рядом с пастбищами колосились нивы, народ скотоводов взялся за орошение степей.
Сначала были расчищены и использованы древние каналы предков. Потом колхозы за несколько лет построили более четырехсот километров новых каналов, оросивших четверть миллиона гектаров. В одной лишь долине Абакана действует несколько оросительных систем.
Земли, получившие влагу, оказались исключительно плодородными. Хакассия заколосилась нивами. Земледелие освобождало хакасов от всех превратностей и случайностей кочевой жизни. Год от года росли посевы зерна. Радовали глаз плантации сахарной свеклы, зелень огородов, свежесть фруктовых садов. Вода, как и в песках Средней Азии, несла с собой плодородие и изобилие. Но ее нужно было привести на поля. Уже не о маленьких канавах, а о большом канале стал говорить народ. И даже война не заставила забыть эту народную мечту. В 1943 году в селениях — улусах — начались колхозные сходы. Выступали старики и молодежь, говорили по-разному, но смысл речей был один:
