Эндшпиль Маккабрея - [11]

— Хорошо, — ответил он. Немного помялся, как тот, кто рассчитывает, что сейчас ему предложат выпить, и полагает, что вы забыли оказать ему такую честь. Осознав, что сегодня у него явно Вечер Воздержания, Мартленд продолжил: — Вы знаете, почему сегодня утром застрелили Спинозу?

— Ни малейшего, — со скукой в голосе ответил я, хотя весь день в мозгу у меня циркулировало множество версий. Неверных, впрочем.

— Выстрелы предназначались вам, Чарли.

Сердце мое безответственно затрепетало в грудной клетке. Подмышки увлажнились и похолодели, и мне захотелось в уборную.

То есть электрические батареи и так далее — это одно, в пределах разумного, само собой, но если вас кто-то желает прикончить, навсегда, — эту мысль разум принять отказывается; ему такую мысль хочется выблевать. Обычные люди просто не располагают ментальными или эмоциональными клише, что помогут им справиться с подобным известием.

— И как же вы можете быть настолько в этом уверены? — через мгновение-другое вопросил я.

— Ну, если говорить до конца откровенно, Морис полагал, что подстрелил именно вас. Поскольку именно вас и намеревался подстрелить.

— Морис? — переспросил я. — Морис? В смысле — ваш Морис? И зачем же только ему это могло понадобиться?

— Ну, вообще-то я как бы ему велел.

Тут в конце концов сел и я.

Из теней у двери плавно выделилась необработанная масса Джока, подплыла и упокоилась за моим креслом. В кои-то веки дышал он носом и на выдохе жалобно присвистывал.

— Звонили, сэр?

Джок в самом деле превосходен. То есть, вообразите — сказать такое. Что за такт, что за «савуарфэр», [37] что за опора молодому хозяину в момент стресса. Мне сразу стало значительно лучше.

— Джок, — произнёс я. — У тебя случайно не при себе латунный кастет? Через минуту-другую я могу попросить тебя ударить мистера Мартленда.

На самом деле Джок, разумеется, не ответил — он способен распознать риторический вопрос на слух. Но я почувствовал, как он ощупывает свой задний карман — «мою кошёлку», как он его называет, — где шесть унций искусно вылепленной латуни поселились в уюте и вони ещё в те времена, когда Джок работал в Хокстоне самым младшим малолетним преступником.

Мартленд же энергично и нетерпеливо качал головой:

— Всё это совершенно не обязательно, совершенно. Постарайтесь понять, Чарли.

— Постарайтесь мне объяснить, — ответил я. Мрачно, как человек, мучимый болями в заду.

Мартленд подавил то, что я принял за вздох.

— Tout comprendre, c'est tout pardonner, [38] — сказал он.

— Послушайте, вот это мило!

— Чарли, да я полночи рассказывал этому кровожадному старому маньяку в Министерстве внутренних дел о том, как мы вчера с вами поболтали.

«Поболтали» — это хорошо.

— И когда я сообщил ему, сколько всего вам известно об этом деле, — продолжал Мартленд, — ничто уже не могло его разубедить, что с вами должно покончить навсегда. «С крайним предубеждением» — вот как он выразился, глупый паскудник. Начитался триллеров за чаем, должно быть.

— Нет, — любезно поправил я. — В триллеры это ещё не попало, только в «Санди Таймс». Это жаргон ЦРУ. Должно быть, он читал досье «зелёных беретов».

— Это как угодно, — продолжал Мартленд. — Это как угодно… — Очевидно, ему пришёлся по вкусу сей округлый речевой оборот. — Это как угодно, только я старался осведомить его, что мы пока не знаем, что знаете вы и, что самое важное, откуда вы это узнали; а посему безумием было бы ликвидировать вас на этой стадии. Э-э…, разумеется, на любой стадии, но такого я сказать, разумеется, не мог, правда? В общем, я пробовал убедить его передать дело на рассмотрение министру, но он ответил,что министр к этому времени уже наверняка пьян, а сам он недостаточно упрочен в своём положении, чтобы безнаказанно тревожить его в такое время, да и в любом случае… В любом случае, мне пришлось последовать общему правилу, поэтому сегодня утром я счёл наилучшим отрядить на задание Мориса — он мальчик импульсивный, — и предоставить вам честный шанс на выживание, понимаете? И, Чарли, я крайне, крайне доволен, что он подстрелил не того парня.

— Да, — подтвердил я.

Но мне стало любопытно, откуда он узнал, что утром я буду у мистера Спинозы.

— А откуда вы узнали, что утром я буду у мистера Спинозы? — как бы между прочим поинтересовался я.

— Так ведь Морис за вами следил, Чарли. — Распахнув глаза, точно это само собой разумеется.

«Чёртов лжец», — подумал я.

— Понимаю, — сказал я.

Я извинился и вышел под предлогом того, что мне нужно переодеться во что-нибудь поудобнее, как в таких случаях говорят распутницы. Что-нибудь поудобнее было изумительно вульгарным смокингом из синего бархата, в который миссис Спон некогда собственноручно вшила целую паутину хитроумно расположенной тесьмы, поддерживающей довольно ненадежный древний револьвер шулера с колесных пароходов — с золотыми накладками, калибром где-то около .28. У меня осталось всего одиннадцать допотопных "пинфайр" патронов шпилечного воспламенения, и я серьёзно сомневался в их полезности, не говоря уже о безопасности. Они, однако, не предназначались для чьего-нибудь убийства — просто я сам должен был почувствовать себя молодым, крутым и умелым. Люди, у которых пистолеты для убийства других людей, хранят их в коробках или ящиках; а если вы носите пистолет на себе, то это просто для того, чтобы увереннее держаться в седле. Я прополоскал рот зубным эликсиром, заново смазал вазелином волдыри и лёгким галопом вернулся в гостиную — гордый, насколько позволяло мне седло с высокой лукой.