Эмоции: великолепная история человечества - [51]

Второе убеждение Декарта, касающееся появления понятия эмоции, содержится в самой известной его книге «Размышления о первой философии». Фактически оно резюмируется крылатым выражением: «Я мыслю, следовательно, я существую» (Je ense, donc je suis). Декарт пришел к этому утверждению в попытке доказать группе философов их неправоту. Незадолго до того представители движения, как мы их сейчас называем, религиозных скептиков пришли к выводу, что достоверное знание нам недоступно. Они полагали, что человеческий разум — в отличие от божественного — ограничен. Нам приходится принимать на веру существование Бога и всего остального. Декарт же хотел установить, можно ли хоть что-то знать наверняка, можно ли сделать хотя бы одно правильное базовое утверждение, которое сыграло бы роль фундамента для всего остального. Его ответом стало: «Je ense, donc je suis». Декарт полагал, что, раз он способен мысленно сформулировать фразу «Я способен думать», должно существовать нечто, что думает: «Я могу думать». Неважно, что это за мыслящее нечто: мозг в банке, существо, видящее сон, или реальный человек. Это все еще мыслящее и все еще «он». Бог, рассуждал Декарт, не нужен для того, чтобы знать что-то настолько непреложное.

Это не означает, что Декарт был атеистом. Отнюдь нет: он использовал свое рассуждение о мышлении, чтобы выстроить аргументацию в пользу существования Бога. Он всего лишь считал, что, если Бог создал Вселенную по подобию заводного механизма, у него нет необходимости вмешиваться во что-либо после ее создания. Декарт также полагал, что слепой веры в Бога недостаточно. Фундаментализм позволял в несколько шагов пройти путь от доказательства собственного существования до доказательства существования Бога. Однако в глазах католической церкви Декарт со своими идеями был ничем не лучше атеиста. Опасаясь преследований, он бежал в Нидерланды, в то время преимущественно протестантскую страну.

Страсти души

Оставим в стороне вопрос о том, выдерживают ли критику аргументы Декарта о существовании Бога, но отметим, что, сформулировав их, он сделал нечто крайне важное для появления нашего представления об эмоциях, а именно избавился от античной концепции трехчастной души. Он пришел к заключению, что человек должен состоять из двух частей — материального тела и нематериальной души. Тело было механической, естественной и смертной составляющей, душа — мыслящей. Убежденный в существовании жизни после смерти, Декарт этой формулировкой объяснял, каким образом мыслящая часть сохраняется после смерти механической. Он даже довольно точно — правда, неверно — указал место, где две эти части взаимодействуют — в небольшом участке мозга, называемом шишковидным телом. Оно располагается над вершиной спинного мозга, около бугра, известного как таламус, — отдела мозга, помогающего, как нам теперь известно, согласовывать между собой чувства. Декарт полагал, что атомы, попадающие в тело через органы чувств, например глаза, кожу, ноздри и внутреннее ухо, приводят в движение атомы внутри тела и вызывают жар, голод, жажду, ощущение сухости или влажности и еще целый набор ощущений, которые, в свою очередь, приводят в движение шишковидное тело. Затем душа или разум интерпретируют это движение как прикосновение, изображение, запах и т. д.

«Постойте, — скажете вы. — А как же та книга — “Страсти души” или как ее там, о которой вы упоминали ранее? Разве вы не о ней должны рассказывать?» Безусловно, так. Однако понимать, как Декарт строил свои рассуждения, важно по трем причинам. Во-первых, идеи о механике мира, позаимствованные у Бекмана, убедили Декарта в том, что чувства относятся к механическому телу. Во-вторых, его понимание чувств напрямую связано с методом познания вещей через призму фундаментализма. В-третьих, в своей книге о чувствах он описывал их с помощью относительно нового слова — «эмоция».

Для Декарта основополагающей страстью, из которой проистекают все остальные, было восхищение. Уверен, вы уже знаете, что я скажу дальше. Для Декарта восхищение означало не то же, что оно означает для нас. Французское восхищение образца 1649 года означало что-то вроде признания, что что-либо существует, и принятия решения о том, как к этому относиться. Логично, не правда ли? Чтобы почувствовать что-то по отношению к чему-то, это что-то — предмет восхищения — должно существовать. За восхищением следуют чувства, которые формируют наши суждения: любовь, ненависть, радость, желание и печаль. Так что, когда Декарт брал в руки комочек воска, упавший со свечи, и размышлял о нем — или восхищался (о чем он писал в «Размышлениях»), — он мог любить его за красивый вид или ненавидеть, потому что воск обжигал. Он также мог желать обладать им, чтобы сохранять выдающиеся усы и бородку в том же запоминающемся виде, или выкинуть его, потому что воск только запачкает фирменную растительность на лице. Это могло обрадовать его — ведь что радует больше, чем ухоженные усы и эспаньолка? — или опечалить.

Тут наступает важный момент в нашей истории: Декарт ассоциировал все страсти с тем, что он называл эмоциями. К тому времени слово было в употреблении около ста лет. И во французском, и в английском оно означало возмущение или волнение в теле. Декарт изменил значение слова, казалось бы, не столько радикально, но существенно. Для него возмущение появлялось из-за того, что в органы чувств попадали атомы извне, которые, в свою очередь, перемещали больше атомов внутрь тела — к сердцу, а также к крови и прочим телесным жидкостям. В результате органы чувств восхищались чем-то, и это восхищение побуждало сердце запускать «эмоцию»