Эмиграция - [24]

Представить себе мир русских, обретших новый дом в экзотической Австралии, теперь не так-то легко, но один из них рассказал о себе. Это петербуржец Валерий Бородин. В 1946 году, уже глубоким стариком, он натурализовался в Австралии под именем Уильям Броди. В юности он получил от деда в наследство огромное состояние - 11 тысяч фунтов, десять лет путешествовал по всему миру и, наконец, в 1911 году высадился в Австралии. Как и многих других, его захватила мечта о новом богатстве, и он долго кочевал по Квинсленду в поисках опалов и золота. Когда старательская удача покидала его, он ловил кроликов, тем и жил. «Скотоводческих ферм и приисков, где я работал, было так много, что перечислить их все не хватит места», - написал он в прошении о натурализации.

Незадолго до смерти он наскреб необходимые пять фунтов и оформил авторское свидетельство на свои песни. Характерно, что пел Бородин/Броди не о детстве в России, не о молодости в Европе и Америке, а о старости в Австралии. Его песни, то сентиментальные, то шутливые, полны австралийских реалий и сленга. На склоне дней он мечтал обрести утешение и покой в «хижине из коры» на берегу Муррея, который струит свои воды под шелест листьев высоких эвкалиптов.

История ранних русских иммигрантов в Австралии, конечно же, гораздо богаче. Они рубили сахарный тростник, основывали русские поселки посреди тропических джунглей, женились на аборигенках, отправлялись за моря воевать в составе Австрало-Новозеландского армейского корпуса. Оставаясь русскими, они стали частью австралийской легенды, австралийской истории. Но они - эти индейцы Детловы и Валлаби Хольце - и наша история, сохранившаяся в памяти, архивах, а также в названиях ручьев и дорог.

Канберра

Дмитрий Галковский Учи албанский

Маленькая балканская страна как сбывшаяся мечта Белой Армии

I.

После окончания Гражданской войны обломки русского офицерского корпуса оказались на Западе. Поскольку речь шла о деталях первоклассной военной машины (таких аппаратов было три-четыре на весь мир), русских офицеров стремились использовать многие и многие государства. Государства высшего класса не очень нуждались в импортных деталях, поэтому устроиться в французскую или английскую армию было трудно. Зато русских хорошо брали в армии рангом пониже. Разумеется, в основном младших офицеров и с понижением в чине. Иногда при этом происходили забавные курьезы. (Как и смерть, эмиграция вещь не только страшная, но и смешная.)

Например, во время Первой мировой войны Сербия решила наградить русских офицеров своими орденами.

В порядке демонстрации союзнических отношений. Выделили несколько орденов Андрея Первозванного и «Звезду Карагеоргия». У русских одноименный орден Андрея Первозванного считался высшим, поэтому начальство громкую железку распределило среди особо отличившихся или знатных кандидатов. А непонятная «Звезда» досталась некоему офицеру Миклашевскому по принципу «на тебе, боже, что нам негоже». Когда Миклашевский в 20-е годы стал устраиваться на службу в югославскую армию, к его удивлению выяснилось, что это высшая награда Югославянского королевства. Его взяли без всяких условий и на самую выгодную должность.

Надо сказать, что в югославской армии было особенно много русских эмигрантов. Подобное обстоятельство объяснялось монархическим типом правления, православием и профранцузской ориентацией этого балканского государства. Значительное число русских служили стражниками на югославско-албанской границе, где успешно боролись с разбойниками и контрабандистами. В 1924 году ситуация в Албании осложнилась. К власти пришел просоветский режим Фан Ноли, важную роль в Тиране стал играть большевистский дипломат Краковецкий. Все это накалило и без того напряженную обстановку. Поэтому Белград предоставил политическое убежище сопернику Фан Ноли Ахмеду Зогу, крупному феодалу и бывшему офицеру австро-венгерской армии. Зогу вдобавок к нескольким сотням абреков из своего клана решил навербовать отряд наемников из русских эмигрантов и совершить в Тиране государственный переворот. Белград смотрел на это сквозь пальцы, поставив единственным условием, чтобы главою русского отряда был старший офицер югославской армии. Таким офицером стал полковник Миклашевский. В отряд вошли более ста человек, на командных должностях были полковник Берестовский (заместитель командира), полковник Русинов (начальник штаба), полковник Барбович (командир батареи), полковник Улагай (начальник пулеметной команды) и еще десяток младших командиров. На вооружении отряда были восемь итальянских пулеметов «Фиат» и четыре устаревших горных пушки. На границе к русским присоединился отряд авантюриста Гильярди- как и Зогу, бывшего австро-венгерского офицера. До войны он застрелил в зале суда террориста, который по ошибке вместо брата-политика убил его мать. После этого ему пришлось перейти на службу в албанскую армию. Этот отряд играл вспомогательную роль. Ударной силой заговорщиков были русские головорезы.

Операция вторжения продолжалась несколько дней, семитысячная армия Албании не оказала сотне русских почти никакого сопротивления, части разбегались в разные стороны и бросали оружие. Фан Ноли вместе со своим окружением спасся на четырех пароходах, отплывших из Дураццо. Дипломатические отношения с СССР были разорваны.