Эмиграция - [23]

Среди россиян, все-таки добравшихся до золотых приисков, был Вильям Эммарманн, сын петербургского сапожника. В Австралии он стал национальным героем, пав смертью храбрых во время знаменитого эврикского восстания золотоискателей в Балларате в 1854 году. Это был своего рода Ленский расстрел, ставший символом австралийского духа «непокорности» и положивший начало демократическим преобразованиям в Австралии. Для баланса отметим, что и по другую сторону баррикад, в рядах правительственных войск, был поляк, бывший подданный Российской империи Ладислаус Коссак.

Скальды и свэгмены

При всей своей непохожести на англосаксов русские удивительным образом вписывались в австралийскую легенду. Одним из краеугольных камней ее является культ товарищества, у австралийцев для него есть специальное слово mateship. В городке Холлс-Крик на суровом северо-западе Австралии эта идея персонифицирована в виде памятника: золотоискатель везет занемогшего товарища в одноколесной самодельной тачке через пустыню. Имя золотоискателя - Русский Джек.

В действительности его звали Иваном, а фамилия его в документах появляется в форме «Фредерикс» или «Киркос». Этот бывший матрос из Архангельска сочетал богатырскую силу и доброе сердце. Ему по плечу было и выпить полбутылки виски залпом, «из горла», и съесть яичницу из нескольких огромных яиц эму, и расправиться с крокодилом, схватившим его за ногу, и унести с собой тюрьму, когда невтерпеж было опохмелиться, - тюрьмой в тех местах называли огромное бревно, к которому приковывали преступников.

Имя «Русский Джек» стало нарицательным, так называли бродяг со скаткой-свэгом за плечами, кочевавших в поисках удачи или куска хлеба по дорогам Австралии. Фигура бродяги-свэгмена - еще один краеугольный камень австралийской легенды. Waltzing Matilda, песня о таком бродяге, стала неофициальным гимном Австралии.

Бродяги не вели дневников и не писали воспоминаний; тем интереснее найти следы, оставленные ими на земле и в истории Австралии. Благодаря архивным документам удалось вернуть из небытия несколько таких колоритных лиц. Джон Пачолков, моряк из Архангельска, попал в Австралию в 1871 году на новозеландской шхуне. 37 лет спустя, подавая прошение о натурализации, в графе «место жительства» он указал: «Хожу из одного места в другое, никогда не жил на одном месте более 13 месяцев». На момент натурализации он раскинул свой лагерь на окраине Бандаберга в Квинсленде.

Были среди бродяг и дезертиры с русских военных кораблей, посещавших Австралию на протяжении XIX века. Erona Irafee Kyznecov (читай Ерема Ерофеевич Кузнецов) из Томска в 1888 году дезертировал с «Наездника» в Брисбене, а целая группа русских бежала в 1901 году с «Громобоя», направленного в Мельбурн с официальной миссией на празднование юбилея Австралийской федерации. На дорогах Квинсленда, по которым бродил Кузнецов, он был известен под именем Русский Джо. Alfroniza - скорей всего Афанасий - Морозов с «Громобоя» стал Джеком Морисом и работал плотником в лесах Гипсленда, в поселке с любопытным названием Bunyip Swamp, которое можно перевести как Болото Лешего. Одессит Иосиф Тимофеевич Ханне (реконструировать его фамилию я не берусь) искал золото по всему Квинсленду и даже провел 18 месяцев на островке в архипелаге Луизиады; другой старатель-авантюрист, Евгений Захаров из Грайворона под Белгородом, отправился из Австралии искать золото на Новую Гвинею и погиб там в горах в 1931 году.

О популярности выходцев из России свидетельствуют и некоторые местные топонимы. На детальной карте Западной Австралии можно найти ручей Русского Джека и колодец Русского Билла, а в Квинсленде - ручей Русского Джо и Русскую Балку. В Дарвине, столице Северной территории, вокруг ручья Людмилы вырос целый район с тем же названием. Хоть австралийцы произносят это название как «Ладмила», назван он в честь русской девушки из Вятской губернии. Ее отец Морис Хольц(е) родился в Германии, где получил специальность ботаника; в 1862 году он иммигрировал в Россию и вскоре женился на русской дворянке Евлампии Семеновне Мезенцевой. В 1872-м неясные семейные обстоятельства вынудили их покинуть Россию. Привлеченные слухами об открытии золота на тропическом севере Австралии, они отправились в Пальмерстон (ныне Дарвин) с волной первых переселенцев. Их дети, родившиеся в России, - Николай, Владимир и Людмила - легко вписались в мир пионеров Северной Территории, а вот Евлампии, привыкшей к служанкам и горничным, поначалу пришлось очень нелегко, на жизнь она вынуждена была зарабатывать стиркой. Ее внучка Виннис Редигер вспоминает: «Эта работа уронила ее очень низко в глазах других белых поселенцев. Ей было особенно трудно потому, что она не могла хорошо говорить по-английски, а также потому, что она принадлежала к нации, которую ненавидели». Только когда ее дети пошли в школу, Евлампия начала осваивать английский вместе с ними. Постепенно дела семьи пошли на лад, особенно после назначения Мориса Хольце правительственным садовником пальмерстонского ботанического сада.

Хольце много сделали для развития тропического земледелия на Северной территории, и их имена носят там несколько улиц. Есть даже дорога Валлаби Хольце, она названа в честь второго сына, Владимира. Он пятьдесят лет проработал в пустыне среди аборигенов на телеграфной станции к югу от Пальмерстона. Здесь имя «Владимир» и превратилось в «Валлаби» - так в Австралии называют одну из разновидностей кенгуру. В 1903 году, когда в гостях у Хольце побывал русский путешественник Александр Ященко, он отметил, что Евлампия все еще помнит русский язык, но «поставила крест на свое русское прошлое, и на мой вопрос, не скучает ли о русском снеге, поспешно ответила, что нет».