Емеля по-прежнему в основном лежал на печке. И смотрел в потолок. Мамаша, естественно, постоянно вязалась к нему.
— Емелюшка! Сходи за водой. Колодец рядом. В двух шагах. Мне уже тяжело.
— Достала, маманя!
Вздохнул наш Емелюшка, слез с печи и пошел к колодцу. Коромысла, ведра, все такое. Начал ручку крутить, бадью вниз опускать. Потом, как водится, в обратную сторону. Поначалу он как-то и внимания не обратил, бадья-то больно тяжела. А когда до конца ручку докрутил, все-таки очень удивился.
В бадье, как водится, Щука. Наш Емеля так и замер весь в неподвижности.
Больно крупная Щука. И морда у нее какая-то не очень рыбья. Что-то человеческое в ней явно проглядывает.
А Щука и говорит. Эдак, с некоторой укоризной в голосе. На чистейшем русском:
— Что смотришь? Щуку, чтоль, не видел?
Честно говоря, Емеля не очень удивился, что Щука разговаривать умеет. В данном царстве государстве и не такие еще чудеса приключаются.
Гораздо удивительнее другое обстоятельство. Зачем Щука в колодец забралась? Река, оно понятно. А тут…
— Каким Госфстримом тебя в наш колодец занесло? — спросил Емеля.
— Нужда заставит, в аквариум залезешь. Всю экологию извели, изверги! — тихо пожаловалась Щука, — Особняки строют, особняки. Все ручьи, озера и реки химией потравили. Куда податься бедным водоплавающим?
— Есть такая проблема, — согласился Емеля, — Царь батюшка новую программу по экологии разработал.
— Пиар это. Пустой пиар. Они только о рейтинге беспокоятся.
— Тоже верно, — опять согласился Емеля, — За чужой щекой зуб не болит.
— Оставь меня, Емелюшка, в колодце. В нашем государстве только у вас чистая вода и осталась. Даже в царском дворце привозную из бутылок хлещут. А я у вас буду на полном пансионе. Мне и жить-то осталось лет… двести. Не больше.
Емеля слушал внимательно, нахмурившись. Видно, проблемы экологии его тоже волновали. В полном объеме. Он так и заявил:
— Экология важный приоритет.
Щука, между тем, продолжала:
— Мы ведь долго не живем. Всего-то лет семьсот. В сравнении с вечностью, тьфу, мгновение. Так, как? Сговорились. Щедро награжу. Любое желание.
Емеля почесал затылок.
Есть у нас такая русская народная привычка. Прежде чем что сказать, либо что сделать, непременно затылок почесать. За другими, какими народами такой привычки не наблюдается. Но это так, между прочим.
— Думал, будешь проситься обратно в реку, — задумчиво сказал Емеля.
— Уж лучше сразу в ресторан на кухню! Под нож повара! — с неподдельной горечью в голосе, заявила Щука.
— Не знаю, как и быть, — продолжал сомневаться Емеля, — Зарегистрировать бы тебя надо. Заявку подать, экологический налог уплатить…
— Не думай, от меня рыбьего запаха никакого. Я ведь не простая щука, волшебная. В смысле, волшебства всякие творить умею.
— Знаю. Не маленький.
— Хочешь, ковер-самолет? Или скатерть самобранку? А может, печь самоходную? Мощностью сто сорок лошадиных сил. Электронный вспрыск, подушки безопасности. Автоматическая коробка передач, не хуже чем у людей.
— Своя печь имеется.
— Почувствуешь разницу. На твоей-то только бока пролеживать. Пироги блины печь. А я тебе предлагаю самоходную. Кати, куда вздумается. Ход плавный, весь на воздушной подушке.
Емеля вида не показывал, хотя у самого сердце забилось неровно. Кто откажется от самоходного аппарата на воздушной подушке. Отечественного производства. Стало быть, с запчастями проблем не будет.
— Топлива, небось, не напасешься, — недовольно сказал Емеля.
— Всего полтора полена на сто верст. По рукам?
Ударили по рукам. В смысле, плавниками по ладоням.
— Презентацию на завтра назначаю!
И случилось обыкновенное чудо. Довольно заурядное, по меркам данного царства государства. Стена емелиного сарая, бесшумно, как ворота супер современного гаража, снизу вверх приподнялась и во двор выехала самоходная Печь.
Конечно, специалистам сразу видно. Невооруженным глазом. Агрегат явно самодеятельный. Нет того блеска, шика и изящества, что наблюдается в иных иноземных аппаратах. Как вроде бы, «Запорожец» самой распоследней модели. Машина надежна, неприхотлива, для наших дорог — в самый раз.
Указатели поворотов, стоп-сигналы, молдинги, все чин-чинарем.
Первый же выезд Емели на трассу обернулся ДТП. На перекрестке проселочных дорог столкнулся со ступой Бабы Яги. Авария не Бог весть, какая. Так, помялись оба чуть-чуть. У емелиной печи один кирпич сбоку вылетел. У ступы Бабы Яги и того меньше, едва заметная царапина.
А как все хорошо складывалась поначалу! Мчался Емеля на своей печке! Аж дух захватывало-о! Побереги-ись, прохожий!!!
Только ветер свистел в ушах, да мелькали придорожные кустики. Что там впереди? Разве имеет значение? Главное — движение, почти полет! Чего и не хватает загадочной русской душе! Ощущения полета-а!
А потом, как водится, расплата!
ДТП! Крику было!
Ягу тоже понять можно. У нее ступа новенькая, последней модели. Заморского производства. Только что из салона. Вся из себя красная, молдинги белые.
Она, между нами, баба скандальная. Одно слово, Яга!
— Куда прешь, деревенщина! Не видишь, я еду!?
— У меня преимущество! Знак, какой? Уступи дорогу!
— Я женщина! Ты слепой или тупой!?
