ЭМАС - [14]

Понимая необходимость и важность задачи по выявлению преступников, в том числе германских шпионов, а также террористов, ПТА предлагает министерству в каждом конкретном случае сообщать в агентство, какую именно корреспонденцию и от каких абонентов оно желает получить. Агентство изучит её и, если обнаружит там что-либо противозаконное, немедленно уведомит полицию.

Столыпин этому письму нисколько не расстроился и даже, наоборот, порадовался. Несмотря на свою репутацию сторонника крутых мер и «вешателя», он сам считал себя человеком мягким или, во всяком случае, не делающим зла первым. ПТА давно нужно было брать под контроль, а сейчас, когда они непонятно с какой целью закупили 200 табуляторов, настало время переходить к решительным действиям. Письмо развязывало ему руки.

За свою карьеру на посту министра внутренних дел Столыпин чуть не каждый день слышал прямые или завуалированные намеки на свои амбиции, простирающиеся далеко за пределы полномочий возглавляемого им ведомства. Это было неправдой. Он давно понял механизм устройства административного аппарата России: если МВД просто не будет во что-либо вмешиваться, дела сами собой сложатся так, что его вмешательство станет востребованным и желаемым всеми классами общества.

Столыпин усмехнулся, подкрутил правый ус и вызвал по телефону начальника Петроградского охранного отделения полковника Герасимова с докладом об организации Павлюченко, арест которой, как он помнил, планировался в ближайшие дни.

Террористическая организация Павлюченко, называвшая себя Петроградским боевым отрядом эсеров, освещалась сразу двумя внедренными в неё агентами, которые не знали друг о друге и поэтому каждый характеризовал коллегу как идейного и опасного боевика. Но во всём остальном картина, выходившая из их докладов, была общей. Всего в отряде 5 человек, не считая агентов. Как и другие боевые группы эсеров, они только формально подчинялись руководству партии, получая от него деньги и имена чиновников, приговоренных революционерами к «казни». Дальше же действовали самостоятельно.

На счету Павлюченко уже было три успешных теракта: он организовал убийство генерала Самохвалова, чьи солдаты с крайней жестокостью подавили крестьянское восстание в Херсонской губернии, полковника Димитрова, председателя военно-полевого суда, который повесил трех эсерок, и одесского генерал-губернатора Шмидта. Теперь его группа, состоявшая в основном из новичков, готовила убийство министра просвещения Ларова, по инициативе которого все студенты Петроградского университета, участвовавшие в политической манифестации, были отчислены и забраны в солдаты.

Хотя, как сообщали агенты, одна из террористок, Ольга Никонова, предлагала себя для того, чтобы записавшись на прием к министру, застрелить его из браунинга, этот способ совершения теракта был отвергнут как старомодный и недостаточно эффектный. Министра решено было взорвать бомбой, по пути на Царскосельский вокзал. Покушение планировалось через неделю, и пока террористы разъехались разными путями из Петрограда, чтобы не рисковать лишний раз. Но охранное отделение знало все их планы и готовилось совершить арест, устроив засаду на квартире, в которой будут собираться и храниться бомбы.

— Расскажите, любезный Александр Васильевич, — прервал рассказ Герасимова, в общих чертах ему известный, Столыпин, — о коммуникациях членов отряда посредством ЭМАСа?

— По донесениям агентов, коммуникации осуществляются довольно открыто, в нешифрованном виде, за исключением, разумеется, упоминания определенных слов. Думаю, для суда это будет достаточно красноречивым доказательством. Но самими электрограммами мы не располагаем, так как, в целях сохранения секретности, не запрашивали их в ПТА. Однако, полагаю, это не составит труда, если таково будет желание вашего высокопревосходительства.

— Нет-нет, секретность — превыше всего, нельзя посвящать в это дело неопределенный круг лиц из ПТА, — улыбнулся Столыпин.

Он поднялся и близко подошел к Герасимову. Начальник охранного отделения был, безусловно, преданным ему человеком. И всё-таки министр секунду колебался. Даже не в надежности Герасимова было дело, а в цене — человеческой жизни. Столыпин стрался быть гуманным. Но, с другой стороны, за высокие цели нужно платить высокие цены. А цель была высока — предотвратить появление дестабилизирующего элемента, который один Бог знает, к каким последствиям может привести. Да и значение министра Ларова не следовало переоценивать.

— Нам, Александр Васильевич, нужно, — сказал Столыпин вполголоса, — чтобы означенные террористы были арестованы не до совершения ими этого ужасного преступления, а после.

Герасимов был столь деликатен, что не позволил себе даже понимающей заговорческой ухмылки, которая поставила бы его на один уровень с шефом. Он только наклонил голову и также тихо сказал:

— Как будет угодно вашему высокопревосходительству.

Умение подбирать людей — одно из главных качеств хорошего руководителя, и Столыпин, безусловно, им обладал.

Он посмотрел на лежащее у него на столе письмо ПТА, подписанное красивой размашистой подписью Ламкерта. Понимал бы этот дурак, под чем подписывается. Конечно, можно было бы и не доводить дело до убийства Ларова, но эффект тогда будет совсем не тот: общество извлекает уроки из ошибок тем лучше, чем печальнее у них последствия.