ЭМАС - [13]

Как и положено Народному дому, в нём проводились увеселения для обывателей, имеющие целью привлечь их к общественной жизни: показывали фильмы соответствующего содержания, читали лекции, работала дешевая библиотека, различные кружки и даже репетировал собственный духовой оркестр. Верхние этажи небоскреба предназначались для более взыскательной публики и даже имели отдельный вход с Невского. Там-то и проводились абонентские маскарады.

Маскарады состояли в том, что пускали на них только абонентов ЭМАСа. Там следовало быть в костюме и соблюдать главное условие: ни при каких обстоятельствах не использовать своего подлинного имени, а обращаться к другим только по номерам. Для чего номера прикреплялись на видное место одежды.

Последнее время Народный дом пустовал. Его, по установившейся тогда в высшем свете моде идти на жертвы, разделяя судьбу всего воюющего народа, взялись переоборудовать под госпиталь. Однако какое-то колесико в благотворительной машине не повернулось должным образом, и процесс застопорился: публику в нём уже не развлекали, но и раненых еще принимать не стали. И надо же было случиться катастрофе в тот единственный день, когда в Народном доме решили провести маскарад: в самый разгар праздника паровоз, шедший по эстакаде над Фонтанкой на уровне 5-го этажа со стороны Летнего сада, сошел с рельсов. Стрелка, переключавшаяся на ответвление в сторону Николаевского вокзала, почему-то не сработала до конца, колеса выскочили из колеи, и огромная стальная махина, пробив стену, влетела в залу, где проходил маскарад. Более того: она пролетела всю её насквозь и пробила вторую стену, выходящую на Невский. 73 участника маскарада были раздавлены насмерть, причем более 30 из них выброшены на главный проспект столицы. Ужас всего происходящего дополняло то, что паровоз вез для погребения тела скончавшихся от ран в лазарете Училища правоведения — их должны были выгрузить в покойницком павильоне Николаевского вокзала и везти на Волковское кладбище. И гробы эти из разломившегося вагона тоже вывалились на улицу.

Страшная картина предстала гулявшим по Невскому. Уже начинавшие высыхать, бескровные тела воинов лежали вперемежку с еще теплыми и румяными от карнавального азарта ряжеными, имевшими номера вместо имен. И плыл по проспекту запах карболки, смешанный с дорогими духами.

Так, собравшись веселиться для того, чтобы помочь увечным и семьям погибших, номерные теперь обрекли свои собственные семьи на такую же судьбу. Символизм произошедшего был столь очевиден, что агентам Хрулёва, которых он талантливо посылал в самые важные точки — на место трагедии, в траурную процессию по Невскому, на похороны, без труда удалось поймать сразу несколько душ. В помощь им оказалось и то, что ряженые, у которых не нашлось ни родственников, ни друзей, чтобы опознать их, были похоронены под своими номерами. Хотя ПТА ничего не стоило сообщить имена абонентов, оно почему-то этого не сделало. А может, у него никто не справлялся. Через несколько дней австрийцы, усиленные четырьмя немецкими дивизиями, нанесли удар по Львову, который мы вынуждены были оставить с большими потерями. Но из-за катастрофы на Невском это известие прошло мало кем замеченным.

Так армия Хрулёва пополнилась следующими солдатами. Барышня, которая после гибели на фронте брата совершенно не понимала, как мир может оставаться прежним, а все вокруг — всё так же пить вино, ходить в рестораны и синематограф, влюбляться и изменять. С ней удалось разговориться в толпе на месте катастрофы. Совершенно экзальтированная и, кажется, весьма состоятельная особа неопределенного возраста, со дня на день ожидавшая Второго пришествия и с готовностью ловившая каждое слово, подтверждавшее её ожидания. Безнадежно юродивый Юрочка, всё время плакавший о похороненных под номерами, так как они не попадут в Царствие Небесное. Средних лет доктор, пораженный цинизмом общества, считающего само собой разумеющимся устраивать карнавалы для помощи сиротам. Он тоже видел в катастрофе знак свыше, хотя, кажется, был человеком рациональным. Солидного вида, но совершенно безумный инженер, всё время повторявший mea culpa, что, как объяснил Егору Иван Францевич, по-латыни значило «моя вина». Во всём остальном инженер был совершенно нормален, но на любые вопросы о его прошлом или хотя бы об имени впадал в паническое состояние и ничего не мог объяснить. И еще несколько простых людей, не заслуживающих отдельного внимания.

Хрулёв был счастлив. Все, за исключением экзальтированной особы, могли вербовать в его армию новых солдат, а она — обеспечивать материальную составляющую. Понимая, что сплоченность рядов зависит от отсутствия контактов с внешним миром, он легко решил эту задачу, потребовав от всех новоприбывших отказаться, у кого она была, от «печати зверя» — абонентского номера ЭМАСа.

Глава VIII

Дородный министр внутренних дел с щегольски закрученными усами Пётр Столыпин, закинув ногу на ногу, сидел в мягком кожаном кресле в углу своего кабинета и читал ответ ПТА на свой запрос. Собственно, ничего неожиданного, кроме выходящего за всякие рамки хамского тона ответа, в нём не было. Министерство просило агентство предоставить чинам Департамента полиции, и в частности, охранного отделения, техническую возможность негласной перлюстрации всех электрограмм по своему усмотрению. Директор-распорядитель ПТА отвечал, что указанное требование противоречит провозглашенным Манифестом 17 октября гражданским свободам и потому никак не может быть исполнено. Более того, у агентства вызывает удивление, что министерство не понимает таких очевидных вещей, и только полнейшее лично к господину министру благорасположение директората агентства не позволяет ему тотчас же обнародовать факт такого обращения.