Эллинизм и его историческая роль - [4]

Между тем эллинизм — целая эпоха в истории древности. Он обнимает три столетия — от 336 г. (год воцарения Александра) до 30 г. до н. э. (год завоевания Римом последнего крупного эллинистического государства — Египта). Он охватывает почти весь тогдашний цивилизованный мир, от Сицилии до Индии, от Нубии до Боспора и Скифии; его влияние проникло до Италии и Испании на западе, до Китая на востоке. Можно сказать, что история эллинизма — это всемирная история того времени. В нем зародились идеи — научные, философские, этические, религиозные, которые веками владели миром. Произошли значительные сдвиги в экономике, в политических формах, в общественном сознании, в культуре. Независимо от той или иной исторической оценки происшедших изменений их нельзя, очевидно, игнорировать историку, стремящемуся осмыслить исторический процесс. Интерес к эллинизму в конце концов должен был возникнуть.

Впервые сто лет назад Дройзен ввел в науку самые термины «эллинизм», «эллинистический». С тех пор эта интересная эпоха изучается все серьезнее и глубже. Этому способствует непрестанный рост числа источников благодаря археологическим открытиям.

Буржуазная историография, однако, до последнего времени не только не создала единой стройной системы истории эллинизма, не только не установила единства взглядов на сущность эллинизма и его историческую роль, но даже не достигла единомыслия в определении географических и хронологических границ его. Дройзен довел изложение (главным образом политической, даже только военно-политической) истории эллинизма до 222 г. до н. э. Белох в третьем томе «Истории Греции» считает границей эллинизма 217 г. до н. э., когда римляне впервые вступили на территорию Балканского полуострова (в Иллирии), начав, таким образом, римский период древней истории. Чаще всего концом эллинизма считают 146 или 31 г.

По отдельным эллинистическим странам и по отдельным проблемам истории эллинизма написаны за последние десятилетия обширные серьезные исследования, но об эллинизме в целом серьезных трудов не появилось. Исключение составляет, пожалуй, представляющая несомненный интерес книга Тарна «The Hellenistic civilization», вышедшая впервые в 1927 г.[5] В 1941 г. вышел большой труд М. Ростовцева «The social and economic history of the hellenistic world», знаменующий, несомненно, определенный этап в разработке социально-экономической истории эллинизма в буржуазной историографии. Но и в этой книге, независимо от порочного модернизаторского подхода к явлениям социальной и экономической истории, политическая история обрисована лишь общими штрихами, а эллинистическая культура и вовсе не затрагивается.

В небольшой книжке об эллинистической религии, вышедшей в 1937 г., В. Шубарт пишет: «Понятие «эллинизм» в отличие от «эллинства», благодаря как научной работе, так и открытиям за сто лет, стало настолько отчетливым, что при рассмотрении его по существу требуется всего лишь несколько слов, чтобы уверенно наметить основные линии».[6]

Слова эти звучат насмешкой. В действительности до сих пор буржуазные историки не только не пришли к общему мнению в определении сущности эллинизма, но и не нашли пути, по которому можно прийти к удовлетворительному пониманию этой сущности.

«Что такое эллинизм? — спрашивает Тарн. — Для одних это — новая культура, сложившаяся из греческих и восточных элементов; для других — проникновение, распространение греческой культуры на Восток; для иных он — продолжение чистой линии древнегреческой цивилизации, для других — та же цивилизация, видоизмененная в новых условиях». Во всех этих определениях, по мнению Тарна, содержится истина, но не вся истина. Однако все эти определения трактуют эллинизм лишь как явление культуры, что при современном состоянии нашего знания этой эпохи явно недостаточно, не говоря уже о том, что эта культура сама требует объяснения в материальных условиях жизни. Сам Тарн ограничивается формальным определением: «Эллинизм — условное обозначение цивилизации трех столетий, в течение которых греческая культура воссияла вдали от родины». Правда, вслед за этим Тарн, устанавливая две стадии эллинизма, дает им более содержательную характеристику. Первая стадия — творческая, созидающая новое в философии, науке, литературе, в политике и государственных формах, с независимым греко-македонским миром, несущим свою цивилизацию на Восток; вторая стадия характеризуется иссяканием творчества, духовной и материальной реакцией Востока на Запад, греко-македонцы оказываются зажатыми между этим воздействием Востока и Римом. Окончательное суждение о сущности эллинизма Тарн оставляет на усмотрение читателя.

А между тем в ходе изложения Тарн делает немало интересных наблюдений. В частности, надо отметить то значение, какое Тарн придает рабству. Коренным отличием эллинизма от капиталистического мира он считает то, что эллинистический мир был «лишен машин и полон рабов» (стр. 2). «Чтобы видеть эллинистическое общество, каким оно было в действительности, не следует ни на миг упускать из виду его рабовладельческую подоплеку» (the slave background, стр. 6). Но из этого тезиса Тарн не делает надлежащих выводов и не развивает его.