Эллинистическая цивилизация - [33]

Лаодикейская война, казалось, истощила воинственный дух Эвергета. Впоследствии он уже не предпринимал сколько-нибудь значительных походов в чужие земли. Когда его селевкидский сосед и соперник столкнулся с серьезными проблемами в восточных провинциях своей империи и в Анатолии, Птолемей не рискнул принять в этом участие. В Элладе, где разного рода конфликты и соперничество вспыхивали постоянно, давая повод для вмешательства, он ограничился дипломатической деятельностью в соответствии с тем, что его отец в конце своего правления взялся субсидировать Ахейский союз. Эвергет долгое время оказывал Арату[16] ежегодную финансовую помощь, обещанную Филадельфом: благодаря этому лагидский правитель получил титул, правда только почетный, стратега Ахейского союза. В отношении Афин он также проводил политику щедрого одаривания, что помогло городу в 229 году до н. э., откупившись серебром, добиться вывода македонского гарнизона, размещавшегося в Пирее со времен Хремонидовой войны. Афиняне отплатили Лагиду за щедрость невиданными почестями, учредив тринадцатую филу Птолемаидов — то же самое они уже проделали 24 года до н. э. назад для Антигона Одноглазого и его сына Полиоркета. Наконец, в последние годы своей жизни Птолемей решил обрести в лице Эллады надежного союзника путем предоставления финансовой поддержки спартанскому царю Клеомену, отказавшись ради него от своей соглашательской политики с Ахейским союзом. Но когда после первых успехов удача оставила Клеомена, Эвергет прекратил финансирование и посоветовал спартанскому царю заключить мир: тем не менее после поражения при Селласии Птолемей принял побежденного, который бежал в Александрию. Это было последним политическим актом Эвергета, который вскоре умер (февраль 221). С ним закончилось не только третье царствование лагидской династии, но и блистательный период империи Птолемеев, которая, как ни одна другая, воплощала в себе завершенный тип эллинистической монархии. Отныне слабости и пороки лагидских правителей не позволят им эффективно решать внутренние проблемы, которые не замедлят появиться, и сохранить единство империи перед лицом внешней угрозы: начнется долгий период упадка, который завершится два века спустя битвой при Акции.

* * *

Главным соперником Лагидов была и осталась селевкидская империя, которая объединяла большую часть наследия Александра в Азии. Выше мы видели, как Селевк I, основатель династии, сочетая умеренность и смелость и оказывая благорасположение к местной администрации, воссоединил огромные территории Ближнего и Среднего Востока. Успех его действий был достаточно прочным (его потомки правили до 64–63 годов до н. э.), чтобы селевкидская эпоха, началом которой принято считать фактический приход к власти Селевка в 312–311 годах до н. э., стала общим ориентиром для азиатских государств, входящих или нет в селевкидскую империю. Отсюда важность этой империи для истории греческой цивилизации на Востоке. Наследие Александра в этом регионе, таком обширном и разнородном, было в значительной степени сохранено.

Правда, во времена Селевка часть завоеваний Александра была потеряна: провинции в бассейне Инда — Гедросия (Белуджистан) и Арахосия (юг Афганистана) — были отданы в 303 году до н. э. Сандракотту (Чандрагупте), индусскому царю, основателю династии Маурьев. Следы греческого влияния в этих отдаленных землях еще предстоит обнаружить с помощью археологических и эпиграфических изысканий. На оставшейся территории восточных провинций империи у Антиоха, привлеченного 294–293 годах до н. э. своим отцом к совместному правлению под титулом царя, была своя столица — Селевкия на Тигре, основанная его отцом к северу от Вавилона и впоследствии игравшая наряду с Антиохией роль главного города империи. Следуя политике, начатой Александром, оба правителя основывали новые и переименовывали старые города на главных коммуникационных артериях империи; отсюда все эти многочисленные Антиохии (от Оронта до Маргианы в Туркменистане) и Селевкии (от Тигра до Пиэрии на сирийском побережье Средиземного моря), Апамеи (по имени иранской супруги Селевка, матери Антиоха I), а позже Лаодикеи (по имени жены Антиоха II). Забота об укреплении безопасности отдаленных сатрапий за счет организации или усиления военных поселений могла бы быть эффективной. Но начиная с восшествия на престол Антиоха I в 280 году до н. э. обстановка в Анатолии и Сирии в первую очередь привлекала к себе внимание селевкидских правителей, которые упорно игнорировали свои владения в Иране и в восточных сатрапиях. Это привело к мятежам, о которых мы расскажем в свое время.

Действительно, стразу же после смерти отца Антиох столкнулся с мятежом в Сирии, лагидским вторжением на побережье Анатолии и серьезными проблемами в Малой Азии. Эти проблемы уходили корнями в эпоху Александра, который, поглощенный иными задачами, не позаботился об упрочении своей власти в северных регионах анатолийского полуострова. Здесь по соседству с древними греческими колониями, независимыми и процветающими, располагались автохтонные государства, эллинизированные главы которых не желали подчиняться внешней власти. На западе, вдоль Черного моря от Босфора, находилась Вифиния, населенная фракийцами, издревле бывшими воинственным народом: местный правитель принял царский титул в начале III века до н. э., и его сын Никомед, наследовавший ему около 280 года до н. э., призвал к себе на службу галльские племена — из тех, что хлынули тогда во Фракию, Македонию и Северную Грецию. Эти варвары (галаты, как их называли греки) впоследствии во множестве распространились по восточным провинциям Малой Азии, безжалостно разоряя их, как это делали в то же самое время их соплеменники в Европе. Антиох I вынужден был сразиться с ними: он одержал победу в 275–274 годах до н. э., чем и заслужил эпитет Сотер («спаситель»), и определил галатам для места жительства самый центр Малой Азии. Они еще долгое время представляли угрозу для соседних народов.