Элька - [7]

Из Светкиных баек: лет десять назад на ординаторской повесили объявление: «Уважаемые пациенты, доводим до вашего сведения, что врачи едят не только кофе и конфеты, а также любят копченую колбасу, сало и мясо…»Провисело довольно долго, пока Бог не принес какого-то администратора. Скандал был! Как раз в тот год зарплату четыре месяца не платили, и колбаса была очень актуальна.

А вот малой мой как-то странно себя ведет, крутится на месте и пытается оттянуть ворот футболки от шеи…

— Элька, что?

Блин, только приступа не хватало. Поднимать по тревоге всех.

— Влад, они там в истории написали, что вводить, если приступ начнется. Сказали, что это можно и в отделении сделать. Пожалуйста, похоже, все снова начинается.

И эхо громко повторило: «мать, мать, мать»… Уже не смешно. Ломанулся я процедурную со всей силы. Эльку не потащил — мне проще его в сестринской уколоть, чем волочь через коридор, он уже задыхаться снова начал. История передо мной на кушетке, а я судорожно рыскаю в поисках нужного набора — не свое хозяйство же, от процедурной мне еще утром прилетит, что влез в аптечку неотложной помощи. Собрал, набрал, обратно в сестринскую с лотком.

Ох, как же я не люблю такие взгляды. Смерти боятся все, в принципе, не так часто умирают, но вот когда сердце колотится так, что чуть из груди не выскакивает, дышать нечем, а вокруг тебя — никого, жутковато. Вот так Элька на меня и смотрел-обреченно, «сделай хоть что-нибудь, чтобы не было такого удушья».

— Руку давай…

Думал, что он отдернет руку, придется долго уговаривать — наши тетки иногда любят кричать, что боятся внутривенных уколов, а мы их уговариваем-уговариваем. Как сказал один реаниматолог: «Припрет, сама прибежит». С той теткой так и оказалось — когда боль усилилась, сама принеслась и рукав уже задрала — нате, демоны, колите…

Малой молча протянул свои мослы и совершенно спокойно терпел, пока я иглой вены ковырял. Даже не пикнул. Хотя его уже трясло сильно, губы посинели. Лекарство долго вводить, медленно надо, иначе можно вену сжечь, поэтому мы сидели молча, я чуть поддавливаю поршень шприца, опалесцирующая жидкость потихоньку идет в кровь и утишает, утишает бешеное биение. Да я и сам почувствовал, как стало реже биться сердце. В принципе, надо бы дежурного врача позвать, но раз уж сами справились, пока она пришла бы, пока туда-сюда… Все… Вот теперь можно позвонить и доложиться, что все сделал, как было в рекомендациях написано.

— Спасибо…

— Ага, завсегда пожалуйста…

Опять лицо непонятного зеленого цвета, и клонится моя былиночка долу. Ему бы полежать надо. Но тащить в палату его не хочется — поздно уже, если приступ повторится — мне туда бежать, да и не факт, что они вовремя его успеют увидеть, а так — снова хоть до реанимации… Ненадежный товарищ. Да…

— Элька, ложись-ка ты спать здесь. И мне меньше беготни, если что, и тебе поспокойнее…

— А разве можно так?

— А какая кому разница? Мне точно так удобнее будет.

— Диван один…

— И што? Грязно приставать не буду — ты не девушка. Ложись, не морочь мне голову, я тоже спать хочу.

— Ага! — в голосе — явное облегчение. А что — индивидуальный сестринский пост на вынос… Спи, моя радость, усни. Лишь бы еще кто-нибудь в летательный исход не собрался.

… Выписка из учебной истории болезни: «В итоге наступил летательный исход…»

Комментарий преподавателя: «И кто куда улетел? Смертельный исход — летальный. Переписать историю…»

Слава Богу, никто никуда в эту ночь не улетел. Правда, Элька точно летал, но по-другому…

Укладывались мы с расчетом подъема по тревоге, если что… То есть мелкий — к грядушке дивана, а я — с краю, к нему спиной. Элька долго жался, но потом все-таки стянул свои джинсы и футболку и лег в боксерах. Я, естессно, скромно промолчал — всяко-разно в операционном костюме завалился, в расчете на внезапный подскок на месте. Он довольно долго вошкался у меня за спиной, потом как-то смешно прижался всем телом и довольно засопел. Все, поплыли и мы в страну снов…

Проснулся я от очень странного ощущения — что-то жесткое уперлось мне в поясницу. Элька, свиненок, ну зачем локтями толкаться! Попытался отодвинуться, это образование двинулось за мной вслед. Элька-то во сне еще и руками меня обнял, повис, как обезьяна на пальме. Блин, и ЭТО — не локоть! Очень осторожно я высвободился, выскользнул из его рук, тихо сполз на пол и оттуда все рассмотрел. Ну да, не локоть это. Локти ниже пояса как-то не растут.

Тут, конечно, я сам немного виноват — для меня-то он еще пацаненок по виду, а ведь ему-то не меньше четырнадцати лет. А как раз тогда, даже раньше, начинаются всякие сладкие сновидения, потом уже не помнишь, что снилось, а вот результаты — на простыне остаются и на пижамных штанишках. Как я сам мучился с этими делами, как утром в душ мимо мамы летел, как стирал все это непрерывно — так стыдно было. Мужчин у нас в доме тогда уже не было, говорила со мной моя тетка — она доктур у нас. Причем старая дева. Но объяснить как-то объяснила, что делать — книжку дала почитать. Потом уже приспособился и подобного не допускал. Ну вот, и у мелкого, похоже, та же история, снится что-то эротичное, а его дохленькое тело реагирует, как и положено взрослому мужику… Госсподи, мелкий, а туда же-природа зовет… Элька же так сладко стонет, ластится к подушке. Блин, вот еще нежданное эротическое шоу. Разбудить, что ли? Так жалко же… Но только вряд ли он сможет разрядку получить, так и будет мучиться — все же горит внизу, чего-то надо, а сообразить, чего надо — еще тяму не хватает. Блин, блин, блин! Спать хочу!!!