Элизиум - [31]

– Хорошо, – говорю я, когда Роз ненадолго замолкает, хотя ничего хорошего во всей этой истории я не вижу. – Начало сильное, ничего не скажешь.

– Измерения соединяются между собой в пяти точках, которые мы называем Перстами, – продолжает Роз. – Так лиманцзичи и явились сюда. И таким же образом Гея ощутила смерть своих измерений-собратьев. Ее кровь и без того была отравлена деяниями людей, новый же недуг вынудил Ее очиститься, чтобы исцелиться. Гея породила Кошмары – живые воплощения Ее скверны, телесные проявления Ее ран, призванные изгнать лиманцзичей из этого мира. Но в природе необходимо равновесие, и когда мы стали ядом, потребовалось противоядие. Так появились Сны – люди, рожденные спасти нас от самих себя. Они помогают нам сохранить рассудок, и без них наша сила разорвет нас на части. Благодаря им наше колдовство исходит отсюда, – он указывает на свой висок, затем обводит рукой пространство между нами, – сюда.

– Ты сказал Бетти, что без Фараона ты ничто, – говорю я. – Это правда?

– Чем дольше его нет рядом, тем выше вероятность, что моя собственная сила уничтожит меня, – говорит Роз. – Моя способность восприятия реальности ослабнет, защита рухнет, и мой разум поглотят те, кто некогда звал меня господином. Я знаю, что Фараон жив, потому что все еще владею собой, но скоро его отсутствие даст о себе знать.

– И ты думаешь, что я одно из этих… противоядий.

– Не думаю, а знаю, – отвечает Роз.

– Но я человек.

– Нет, и никогда им не была.

– Моя мать – медиум, – настаиваю я. – А отец был ведьмаком.

– Это несущественно. Иначе почему Нотт пришел к тебе?

– Потому что он… – Я хочу выпалить «любил меня», но осекаюсь. Это ложь, и верить в нее я перестала в первое же утро, когда очнулась в Элизиуме одна, приклеенная к полу собственной кровью. Раны от когтей Хранителей тогда уже исцелило колдовство Элизиума, остались лишь отвратительные шрамы, но боль от недавних увечий едва заглушала агонию после мучительных родов. Если Адам и любил меня когда-то, под конец разлюбил точно.

А потому вопрос Роза остается открытым, и за ним скрыто множество других «почему». Почему он заявился в мой дом в Орландо? Почему мою мать нисколько не смутил внезапный интерес взрослого мужчины к ее шестнадцатилетней дочери? Почему Адам уговорил меня сбежать с ним и привел в Элизиум? Почему он похитил Сиару и бросил меня умирать?

Этот вопрос больше всего не дает мне покоя, потому что теперь я понимаю: Адам с самого начала знал, что я выжила. Фараон узнал обо мне от Нотта. И вздумал, что я хочу забрать у него Роза. И, видимо, я подтвердила его мысли, произнеся это прозвище при нем.

– Если я в самом деле противоядие, почему он меня бросил? – спрашиваю я тихо.

Роз всерьез размышляет над этим, но отвечает лишь:

– Я не знаю. Это непростительное преступление. Сны слишком важны, слишком бесценны. Даже если Нотт выполнил свой долг, когда спас меня, он все равно должен был знать, что тебя бросать нельзя.

Долгую минуту я смотрю на него, затем резко отмахиваюсь.

– Мы к этому еще вернемся, потому что сейчас я даже не знаю, с чего начать.

Роз не спорит и продолжает с места, на котором остановился:

– Долгожители Общества обычно на нашей стороне, потому что они лучше понимают, чем грозит истощение мира, но большинство либо просто не поверят в истину из-за особенностей нашего альянса, либо прожили слишком мало лет, чтобы осознать, что будет с Геей, если не покончить с лиманцзичами. Мы зовемся Гвардией. GLOBE считает нас угрозой, за которой нужно пристально наблюдать. Если бы вампиры не служили Обществу финансовой опорой, не приходится сомневаться, что их бы активно преследовали за союз с нами.

– Бетти сказала, что соберет Гвардию, – вспоминаю я. – Думаешь, из них еще хоть кто-то остался? Война ведь давно закончилась. И вы проиграли.

– Мы с Фараоном слишком надолго исчезли, а Нотт лишился Меридиан, – говорит Роз. – Неудивительно, что лиманцзичи победили. Но сейчас на кону слишком многое, и Гвардия не сможет не прислушаться, если прозвучит призыв к оружию. Сегодня мы получим отчет и хотя бы будем знать, с чего начать.

– Начать войну заново. – Удивляться нет смысла, точно не после того, как Адам уничтожил Хронос, и после всего, что я узнала за последние пару дней. Но я все равно чувствую, как от страха по коже бегут мурашки. Я была слишком юна, чтобы постичь суть прошлой войны, но, если Роз решил сыграть в телохранителя, избежать новой я никак не смогу. – Бетти назвала тебя спасителем Общества. Это правда?

– Я самый сильный из Кошмаров, – говорит Роз, и в его голосе не слышится ни капли гордости. – Я ценен для Общества в той же мере, что и опасен. Именно из-за моей силы Фараон и усыпил меня.

– Звучит нелогично.

– Мы дети Геи, а Гея умирает, – отвечает Роз. – Она чувствует, как вокруг нее гибнут измерения, а они чувствуют, как слабеет она. У богов нет особых причин задерживаться в разрушенных мирах, но нет и способов отправиться сюда, на более процветающие земли. Во всяком случае, не было, пока не родились Кошмары. Мы живые частицы Геи и потому тоже связаны с Перстами. Чем мы сильнее, тем больше наша мощь воздействует на Гею и тем выше вероятность, что мы перейдем не туда. Боги ждут, пока мы пересечем грань миров, надеясь последовать за нами обратно сюда.