Элизиум, или В стране Потерянных Снов - [65]

Ну, или: «меньше знаешь — крепче спишь».

— И ты, конечно, не самого лучшего от Уизли набрался, — вяло съязвил Драко, чтобы только заполнить неловкую паузу.

— Ну что ж, — мирно отозвался Гарри. — Может, и не лучшего. Всякого, честно говоря. За все эти годы. Много чего было. Так мы можем идти? Ты не намерен делиться своими драгоценными снами, в которых ты так прелестно смеешься и с кем-то болтаешь на варварских языках?

— Нет, — Драко вдруг испугался, что Поттер не захочет слушать — не так поймет — вообще не поймет. И еще было кое-что, что его мучило. — Нет, нет. Я расскажу. Я только… горгулья, я не знаю, как это объяснить…себе. И тебе.

Гарри придвинулся к нему еще ближе и положил руку на плечо. Драко видел порез на щеке, края ранки стянулись, и прошиты были запекшимися капельками темной крови. Синяк стал нежно-лиловым, почти незаметным. Отличная идея. И почему это он, хитромудрый Малфой, о таком способе не догадывался?

— Начни с самого простого.

— Во сне я… видел себя. Я истекал кровью. Вся спина была в странных, ровных порезах. Как будто… какой-то узор или система знаков. Нечто вроде круга, и в нем… Нет, я плохо помню, мне мешала кровь.

— Ты видел собственную спину?..

Драко молчал.

— Ну хорошо, это все потому, что вечером накануне я сам пустил себе кровь. Устраивает объяснение?

— Да, — с неохотой сказал Драко. — Да, наверное. И еще я… видел во сне твой дом и твоих детей. Сыновей. Старшего, Джеймса. И Альбуса. Ала.

Лицо у Гарри дернулось и застыло. Глаза потемнели.

— Ты… ты… правда?..

Он оборвал сам себя и несколько секунд вполне очевидно пытался взять себя в руки.

— Чем ты это объяснишь? Тем, что перед тем, как заснуть, ты говорил о своей семье? Так ты о ней частенько болтаешь, Гарри.

Мускул на щеке Поттера вздулся бугорком и задергался.

— Послушай. Я знаю, ты удивишься. Но… все может оказаться неправдой. Я видел во сне твой дом. Я был там. Я был… я был сначала твоим младшим сыном, Алом, а затем я… я превратился в своего сына, в Скорпиуса. И все это время я вел себя и думал, и говорил… так, словно я — это не я. Понимаешь? А настоящий я… черт. Настоящий я лежал там, в твоей гостиной, и я не видел своего лица, я вообще не знаю, был ли я жив… и что случилось.

Поттер скривился в подобии улыбки.

— Это все?

Он явно уже раздумал изображать толкователя снов. Но Драко решил не сдаваться.

— Я никогда у тебя в доме не был. Ты в курсе. Так откуда, черт возьми, я все это взял? КТО мне это показывает?

— Что. Что именно?

В голосе Гарри слышались и горькая, темная печаль — и упрямство. Может быть, больше всего в этот момент он и желал, чтобы Драко заткнул фонтан. Но Драко уже не мог остановиться.

— Викторианский фонарик из набора для девочек… во дворе. Когда Ал был маленьким, он боялся спать в полной темноте. И этот фонарик всегда светит под его окном.

Гарри отшатнулся. Рука его поднялась к лицу, коснулась попеременно шрама над бровью и заживающего пореза.

— Это правда, — Драко смотрел ему в глаза и сам видел ответ. — Как твой старший называет своего брата? Какое он дал ему прозвище? Давай я угадаю. «Щенок».

— Щенок, — механически повторил Гарри, и почти в унисон с Драко.

— У вас в прихожей овальное зеркало. В гостиной довольно безвкусный ковер с высоким ворсом и узкий диванчик, спиной к камину. На двери колокольчик, и ты подвязываешь его, если куда-то уходишь ночью или поздним вечером. За окнами твоего дома…

— Довольно, — резко проговорил Гарри. — Хватит. Замолчи.

Он поднялся, взял сумку и приладил ее на плече.

— Нам пора идти. Нечего рассиживаться.

— Ты ничего не сказал по поводу… Это все правда?

Гарри посмотрел тяжелым, угрюмым, мутноватым от злости взглядом.

— Я должен сказать? Вслух? Да, это правда. Ты видел во сне мой дом, моих детей.

— Так в чем тут дело? — взмолился Драко и слишком поздно сообразил, что он почти плачет от растерянности и страха. — Что я видел? Я видел будущее? Ты сказал, что не веришь в сны вообще и в то, что показывают нам на Сомнии, в частности. Теперь ты веришь? И я должен верить?

Гарри потоптался на месте. В его молчании было больше ответов, чем если бы он взялся объяснять.

— Звездопад, — вдруг сказал Драко. — Я… то есть, Ал. Ал говорил о звездопаде. О том, как они пойдут собирать осколки звезд. Мете… метеориты.

Гарри слабо улыбнулся.

— Что? — спросил Драко. — Что смешного?

— Не смешно. Просто… была у них такая идея в августе. Когда обещали большой, красивый звездопад, какой раз в сто лет случается.

— Но они говорили о будущем лете! То есть… они говорили о моем сыне. Они сказали: он не ходил в школу целый год, а теперь выздоровел. Было очевидно, что я…

— Собирайся, — прервал его Гарри.

Драко послушно встал и застегнул сумку.

— Было очевидно, что я — тот гость, которого они называют «мистер Малфой» — или сошел с ума, или вернулся откуда-то… где его сильно поранили. И они как-то связали это с тем, что мой сын очнулся, стал совершенно здоров.

Гарри натянуто засмеялся.

— Ты готовишься на роль жертвы, — заметил он.

Драко поразила точность формулировки. Неожиданная и простая, как все правды на свете.

— Я и есть жертва.

— В переносном смысле? Возможно. В прямом? Право, слишком много ты на себя берешь, Драко Малфой.