Элизиум, или В стране Потерянных Снов - [23]

Когда слезы высохли, он встал и побрел дальше, и его обогнали еще четыре ночных странника, все несли спящих: Шейн, Шэннон, Астория, Поттер. Все оставляли свою ношу на дороге, и каждый раз Драко ничего не мог с собой поделать, хотя знал, что это лишь морок, наваждение, собственная его печаль, обретшая форму и вес — он бежал к их голым беспомощным телам, и вместо лиц находил черные провалы, а вместо кожи, костей — тяжелую мокрую грязь.

Последний путник нес Драко — он узнал самого себя, спящего, но теперь не было ни ужаса, ни трепета, ни надежды. Свое собственное тело он и трогать не стал — обошел, стараясь не глядеть: так в детстве он боялся смотреть в зеркало в темной комнате, каждый раз опасаясь, что увидит кого-то другого, кто пялится из черноты и скалит зубы в мрачной злорадной ухмылочке.

Как ни странно, Драко — тот, другой, окликнул его. Он обернулся, хотя и ругал себя последними словами.

— Подожди, — умоляющий, его собственный, полный отчаяния и мольбы, голос. — Подожди, куда же ты? Я с тобой.

Он попятился, Драко-морок встал на колени, голый, жалкий, чужой — и странно свой, все его движения были так знакомы.

— Прошу тебя?.. Я могу с тобой пойти?

— Нет! — выдохнул он. — Нет! Убирайся. Ты никто.

Пошатываясь, морок встал и протянул к нему руки. Потом вдруг засмеялся — лающим отрывистым смехом, неприятно и совсем невесело, бухнулся на колени, и, быстро перебирая руками, ринулся на него. Он двигался как собака или лошадь — гораздо быстрее, чем человек мог двигаться на четвереньках.

Драко увидел, что это и не человек вовсе, и тем более не он сам — это было существо с бледной безволосой кожей, выгнутой дугой спиной, длинными лапами и узкой нечистой мордочкой, полусобака-полукрыса. Полу-черт-знает-кто-еще.

Глаза без белков, мелкие оскаленные зубы.

Драко развернулся и побежал. Он знал, что морок не опасен — и, как в кошмарном сновидении, знал, что ему полагается уносить свою душу прочь — иначе случится нечто пострашнее метаморфозы. И, пока он бежал, то и дело спотыкаясь, слыша за спиной приближающееся дыхание мерзкой твари, он запутался и потерялся. Мало того, что в какой-то момент, в диком возбуждении и азарте, он прыгнул в сторону от дороги, ломился по заросшему сорной травой полю в неизвестность, потеряв направление пути — он еще и начал сомневаться в себе.

Драко позади него был им, или он был той химерой — он уже не знал. Одновременно и гнался, и убегал. Бежал на четвереньках, выдыхая холодный чистый воздух и раззявив слюнявую пасть — и оборачивался сам на себя. Он почувствовал, как земля уходит выше — должно быть, взбирался на холм. Оглянувшись, увидел, что преследователей прибавилось — белокожие, пустоглазые, они неслись по его следу, не меньше десятка: во тьме только и видны были силуэты уродливых, угловатых, тощих тел.

Он решил больше не оглядываться, и очень вовремя — с размаху едва не налетел лицом на кряжистый ствол. Отшатнулся, метнулся в сторону. Вытянув руки перед собой, вслепую помчался, то и дело натыкаясь на торчащие корни, низкие ветки, какие-то обрубки под ногами, то проваливаясь в прогалины, то взбираясь по склону.

Что-то вспыхнуло впереди, Драко увидел яркое желтое пятно, рассеченное темными линиями — не сразу сообразил, что это деревья, высокие, словно колонны в каком-то причудливом, освещенном лишь с одной точки, зале. Свет стал приближаться, раскачиваясь, и приближались уродцы у него за спиной.

Он упал на колени, пополз к свету, и страх стал таким большим, гулким, как эхо, он растекался вокруг него, и укрывал его, путал и рвал все мысли.

Кто-то ломился сквозь лес — фыркая, тяжело дыша, ломая ветви. Да просто-напросто твари загнали его в ловушку.

ОНИ не опасны — опасно то, что приближается. Драко прижался к земле и раскрыл рот в беззвучном, отчаянном вдохе.

Только бы не нашли. Здесь, в темноте, они могут услышать лишь его дыхание. Он замер, вздрагивая, распластавшись в палой листве.

Шорохи, скрипы, мерный глухой стук. Должно быть, свет качается сейчас прямо над его головой: темнота под сомкнутыми веками стала ярко-красной.

Но его не заметят. Теперь уже — нет.

— Мерлин и Моргана, да как же вы… Пошли прочь. Прочь, твари.

Он узнал голос. Казалось, и морок узнал, раздались недовольное рычание и разочарованный скулеж.

— Ур-роды чертовы.

Свист рассеченного плетью воздуха. Драко открыл глаза и медленно сел.

Человек был в седле, в поднятой руке держал фонарь. Зажатой в другой руке плетью он опять хлестнул тьму, выругался. Драко увидел сначала темно-алый плащ, длинный, стекавший до самых стремян, затем — ворот высокой куртки, расшитый черным и серебряным шелком. А потом увидел лицо.

— Поттер!

Гарри повернулся и секунду смотрел на него, не то не узнавая, не то просто в сильном изумлении.

— Поттер, что ты… Как ты здесь…

Это было уж слишком. Драко схватился за край плаща, уверяя себя, что вновь обманулся, что сейчас по пальцам потечет грязная жижа, а все спасение обернется очередным извращенным кошмаром.

Плащ был гладким, тяжелым. От него пахло лошадиным потом, дымом и лесом — простой, острый запах. Живой. Нормальный.

— Отпусти меня. Дай спешиться, — сказал Гарри, неуверенно улыбаясь. — Ты-то хоть не с теми уродцами? По ночам тут хрен знает что творится.