Элизиум, или В стране Потерянных Снов - [185]

— Как же он в тебе ошибался, — Грей театрально вздохнул. — И я теперь вижу, сам вижу. Я еще сомневался, знаешь. Думал, придешь тут в себя, выучишься кое-чему…

— Чему?! — пискнул Драко.

— Да уже, наверное, поздно объяснять, Малфой. А как он тебя превозносил, как звал тебя, когда был в бреду. Как радовался, когда ты нашелся. Эх, мальчишки. Ну почему они такие беззащитные-то, вот скажи?

— Может быть… может быть… потому, что такие как ты… убийцы… рядом… всегда? Всегда рядом?

Грей пожал плечами, в легком раздражении разгладил невидимую складку на рукаве.

— А может, потому, что отцы у них непутевые? Бросают их, трахаются с кем попало, ни к чему не годны, никуда их не приставить? Матушка моя говорила о таких, как ты — не пришей свинье вымя. Отец-тень. Воистину тень.

Годрик встал, расправив плечи и подошел к тихо всхлипывавшему Драко. Он навис над ним, заслоняя яркий утренний свет.

— Ну, вот что. Время идет, толку мало. Поговорили — и ладно. Я тебе посоветовал, что да как. Сам думай, с кем ты. С сыном или с кучкой предателей и лгунов? Я тебе обещаю — Скорпиуса в обиду не дам и сам никогда не обижу.

— Ты не посмеешь. Я убью тебя, клянусь, я…

— Не дергайся, а? Малфой, ты научись уже мозгами думать, не прямой кишкой. Ради вас же стараюсь. Что я имею? Только головную боль — как бы какая-нибудь блядь вроде Диши Далейн не устроила тут бунт. Но ты положись на меня. Не устроит. Никто не пойдет против Годрика Грея. Знаю, знаю, что ты тряпка, трус и дрянь человек, но ты его отец. Он тебя любит, — лицо Годрика скривилось от искренней, давней боли. — Тебя, и лишь поэтому я еще не… я хочу тебе дать шанс.

Двумя пальцами Годрик приподнял подбородок Драко.

— Не проеби свой шанс, отец-тень.

* * *

Скорпиус сидел на троне, и ноги его едва доставали до пола. Слева и справа застыли стражники, позади трона возвышался палач — в неизменном красном пальто, застегнутом до самого подбородка.

Тронный зал был тих, мозаика на потолке переливалась в лучах солнца, где-то далеко, в саду, кричали птицы, а еще дальше — за пеленой жаркого марева, плескалось море и гудели городские улочки.

Драко посмотрел на стражников, на их острые пики, на желтые перчатки из тонкой лайки и золотые пояса, к которым крепились обсидиановые ножны. Стражники были похожи на пчел, обсыпанных с ног до головы желтой пыльцой. Он остался стоять на нижней ступеньке, и, кажется, стражники были удовлетворены мудрым решением.

— Как долго тебя не будет, папа?

— Я скоро вернусь. Я просто хочу… быть тебе полезен.

— Я ничего не слышал о пиратах у берегов Фаэйры. Там сильные гвардейцы. Годрик послал туда нескольких опытных капитанов на военных судах, и рыбаки ничего больше не боятся.

Драко украдкой взглянул на бесстрастное лицо убийцы.

— Но ведь Диша докладывала…

— И это очень странно, — сказал Скорпиус, нахмурившись. — Она ошибается? Может она ошибаться?

— Фаэйра — родной город Далейнов. О нем она знает все.

— Ты подвергаешь себя опасности, папа.

— Вовсе нет. Клянусь тебе, что не выйду в море без отряда опытных стражников. Мы возьмем самых сильных волшебников. Никто не приблизится к кораблю, никто не посмеет нас тронуть. Мы поднимем золотой флаг. И, если разведка Диши донесла верно, мы найдем, где прячутся негодяи, и разобьем их за пару часов.

Скорпиус улыбнулся.

— Ты всегда мечтал о таком отце, верно? — Драко позволил себе ответную улыбку.

— Наверное. Мечтал? Но я всегда знал, что ты у меня сильный и храбрый.

— И я готов помогать Рассветному Краю во всем, во всем и всегда.

— Это я уже понял. Можешь не повторять, — Скорпиус сухо кивнул, словно беседа ему наскучила. — Иди. Подбери лучших из моих воинов. Бери, кого захочешь. Раз уж Диша заварила все это, пусть она тебе и поможет.

Драко повернулся на каблуках, намеренно позабыв о поклоне. Он прошел несколько шагов, и Скорпиус вновь окликнул его.

— Папа?

— Да, мой Король.

Он не повернулся к сыну лицом. Смотрел вбок, на золотые пятна в зелени висячих садов.

— Тебе нравится здесь, папа?

— Конечно, — быстро сказал Драко, чувствуя, как напрягаются мускулы на спине. Палач сейчас буравил его затылок немигающим взглядом, это Драко знал наверняка. — Очень нравится.

— Ты грустный в последнее время.

— Не грустный, — Драко печально усмехнулся. — Тебе так кажется. Я просто… думал.

— О чем?

— Как быть тебе полезным. Как заслужить милость Рассвета, как…

— Нет. Еще. О чем ты думал еще? — потребовал Скорпиус, оборвав заготовленную литанию.

— Это все.

— Хорошо. Иди. Да будет долог твой Рассвет.

Драко подумал, опуская голову, стараясь сосчитать разноцветные квадраты малахита в полу, что других подобное благословение из уст Короля привело бы в трепет. Но он не чувствовал ничего, только сильную тревогу и ноющий, болезненный страх.

Он вышел на воздух, дверь тронного зала за его спиной медленно закрылась.

Бабочка села на цветок аквилегии, и цветок закачался, дрожа. Стражники на верхнем ярусе крыльца стояли, не шевелясь, истекая потом под кольчугами, с мокрыми и торжественными лицами.

Служанка обходила клумбы, насаженные в углублениях между мраморных плит, она осторожно поливала каждый цветок, зачерпывая воду ковшиком из медного ведра. Она вставала на колени перед каждым кустом роз, перед каждым пионом и каждой аквилегией, рассматривала их с вниманием врачевателя.