Элизиум, или В стране Потерянных Снов - [183]

— А ты спроси у Диши. Это имя второго предателя. Диша Далейн, из Далейнов Фаэйры, начальников Золотой стражи. Та, что кичится своей девственностью так же, как иные — умом, богатством или благородством рода. С ее согласия убили меня, а затем вскрыли ребенку грудь и вложили в нее камень. Все было под ее присмотром.

— Ложь. Диша ненавидит Грея. Сговора быть не могло!

— А сговора и не было. Был Годрик, который обезумел, наслушавшись сказок о власти королевских камней. Был мальчик, которого ко мне привели. И была девственница-воин, которая вообразила тотчас, что я — я! — собираюсь ребенка пытать.

— И был ты. Король Эан, покрывший себя позором.

— Был, — с суховатой печалью сказал призрак. — Был. Я был там. А затем провел долгие годы в темной комнате, наедине с самодельными картами и собственным безумием.

— Но почему Грей только тогда решился…

— Не притворяйся глупцом. Ему нужен был Меч Луча — чтобы вынуть мой камень. Но Грей струсил. Струсил в последний момент. Он боится боли. И он выбрал жертву из тех, кто был рядом.

Драко кивнул. Теперь стало похоже на правду. Из кусочков разных правд, конечно… Впрочем, какая разница? В Золотом Дворце и такому будешь благодарен.

Он сунул руку в карман и вытащил ключ. С каким-то детским ликованием показал его Эану:

— Скоро все закончится. Скоро! Мы откроем Высокую Дверь и уйдем…

Но другая дверь, словно бы в ответ, отворилась, и появилась на пороге спальни испуганная Маргарита. Она метнула нервный взгляд на Драко, затем — в темный угол, где тени смешались и покачивались, куда не доставал свет фонариков, и где, в безвестности, в пустоте, сгинул мертвый Король.

Драко быстро спрятал руку. Его пальцы, сжатые вокруг зазубрин, стали липкими от пота. Ткань кармана показалась горячей, тесной и мокрой.

— Опять шпионишь?

Маргарита вспыхнула. Она прошмыгнула мимо Драко, не поднимая головы. Мягкие туфли глушили шаги.

Драко вошел в спальню, где служанки зажгли десятки свечей. Пахло жасмином — ночной и нечистый запах, душный, теплый, постылый. На столике у кровати стоял кувшин с прозрачной водой.

Драко налил полный бокал, выпил несколькими большими глотками — такими большими, что горло распирало. Вкуса сонного зелья он не ощущал, вода была прохладная и чистая. Но он знал, что зелье ему подсыпали — или налили — знал, как птица или зверь знает о приближающемся неумелом охотнике.

Ему сделалось смешно от собственной беспомощности, он вспомнил, как Эан и Гарри называли его — оба — без всякого сочувствия, с простой, глубокой убежденностью.

Драко лег, не раздеваясь, веки его отяжелели, мысли путались и рвались.

Отец-тень.

Я отец-тень.

Тень отца.

И мой сын — подделка.

Грубая, неумелая.

С этой горькой и последней мыслью он уснул, он не слышал легких шагов, не видел, как слуги гасят свечи, как сбегает прочь застенчивый бледный месяц, как тускнеют звезды и небо расцветает королевским, жарким кармином.

* * *

— Ку-да ты идешь?

Ку-да ты, красавица?

Иду к кузнецу,

Иду, куда нравится.

Глуховатый, кокетливый — несообразно низкому тембру, — голос его разбудил. Драко сел, в следующий миг вспомнил ночь — полную встреч и разговоров, недомолвок, правды и неправды — и поспешно опустил руку в карман.

Ключ был на месте.

Диша отдала Поттеру золотой ключ, отдала, сама не зная, какие двери он отпирает, и есть ли такие двери вообще… Отдала за ночь с Гарри — справедливая цена, Драко вынужден был признать, ничуть не завышена. А может быть, все это выдумал Эан, в ненависти своей, и Диша никогда не предавала — ни Дворец, ни себя.

Моргая и ощупывая щетину на своих щеках, Драко посмотрел на поющего. И тут же вздрогнул, вскочил, не зная — бежать или оставаться, или вовсе замереть на месте, сделать вид, что все в полном порядке, притвориться, как притворялся тысячи раз до этого.

Годрик Грей сидел, широко раздвинув ноги, откинувшись на спинку стула, полы его пальто мели каменный пол. Он листал книгу и мурлыкал себе под нос, и, почуяв страх Драко, поднял голову и посмотрел с ласковым, нестрогим укором.

— Пора вставать, Драко Малфой. Пора, давно пора! Уже и завтрак проспал. Невежливо. Король тебя ждал.

— Зачем пришел?

— А что, нельзя? Дверь не запирается.

— Да, — сказал Драко хрипло. — Ты прав, Грей.

— Смотрю, интересуешься новейшей историей?

Грей швырнул книгу на стол, открыл другую, прочел что-то, морщась и медленно, захлопнул ее. Вынул из чернильницы перо, задумчиво повертел между пальцами.

— Это история о… моем сыне, — Драко осторожно двинулся в обход низкой широкой кровати. — Я должен был прочесть. Что тебе нужно?

— Ты бы присел. Завтрак стынет. Я приказал отнести его в твою спальню. Вон, на столике. Маковые лепешки сегодня хороши.

— С чего такая заботливость? Кто ты, в конце концов, такой — палач или горничная?

Глаза Годрика блеснули. Изрытая оспинами щека едва заметно дернулась.

— А я думал, мы станем друзьями.

— Не станем, — заверил его Драко. — Уходи.

Палач наклонился, поставив локти на широкие свои колени, ссутулился и заглянул Драко в лицо — снизу вверх, с простодушным и беззлобным удивлением.

— Не хочешь поговорить? По душам?

— Нет.

— Ну а я хочу, видишь ли.

— Поищи другого собеседника.