Елизавета Петровна - [7]

Неграмотная государыня все отчеты, проекты и прочую документацию неизменно выслушивала, затем, посовещавшись, оглашала резолюцию, а подписаться за себя поручала не кому-нибудь, а Елизавете. В итоге принцесса на правах личного секретаря монархини регулярно знакомилась с практикой и традициями управления, но вмешиваться в дела «министров» пока избегала. Здесь нелишним будет вспомнить, что в исторической науке закрепилось мнение о безграничной власти над Екатериной, абсолютном диктате А. Д. Меншикова. Однако это сильное преувеличение, ибо между светлейшим князем и императрицей стояли еще два человека, имевшие на «русскую золушку» гораздо большее влияние, — Елизавета Петровна и П. А. Толстой. С вкрадчивым главой Тайной канцелярии Екатерина сблизилась в период подготовки к собственной коронации, состоявшейся 7 мая 1724 года. С тех пор Петр Андреевич занимал положение первого советника и конфидента царицы. Именно он координировал одурачивание «великокняжеской» партии на заседании Сената, вошедшем в русскую историю как первый дворцовый переворот XVIII века. Толстой, как и Елизавета, любил оставаться в тени. Оттого Меншиков воспринимается сейчас «полудержавным властелином», хотя реально при Екатерине I не был таковым.

Исчезновение с июля в русской дипломатической почте темы поиска женихов для младшей цесаревны дает нам веские основания утверждать, что императрица, поговорив с дочерью, во всём поддержала ее и, более того, пообещала всемерную помощь. Укрощение общественной благосклонности к великому князю начали с оживления идеи, озвученной еще в 1722 году тогдашним австрийским послом Стефаном Кинским: обвенчать юного Петра Алексеевича с Елизаветой. Но российское духовенство вновь категорически воспротивилось нарушению православных канонов. 16 ноября 1725 года вездесущий Кампредон констатировал провал затеи — брак тетки с племянником был запрещен «и божескими, и человеческими законами».

Елизавета Петровна, думается, нисколько не сомневалась в вердикте Синода и уповала не на снисхождение архиереев, а на свою, третью по счету, оригинальную комбинацию, включавшую три пункта.

Первое. Цесаревна венчается с отпрыском одной из влиятельных российских семей.

Второе. Великий князь Петр Алексеевич отправляется в заграничное турне — учиться или осматривать европейские достопримечательности.

Третье. В отсутствие малолетнего соперника цесаревны Елизаветы Екатерина I провозглашает ее будущей императрицей. Родня мужа содействует признанию обществом ее нового статуса.

Вот как осуществлялась эта программа. В октябре 1726 года благодаря посредничеству австрийского императора в Петербург приехал епископ Любекский и Эйтинский Карл Август, двоюродный брат герцога Гольштейн-Готторпского. 5 декабря он официально попросил руки «прекраснейшей принцессы Елизаветы». Приглашение принца в Россию означало, что наша героиня пожелала опереться на голштинскую партию, сплотившую вокруг себя иностранных специалистов, обрусевших немцев и связанные с ними российские фамилии.

Безусловно, главные события — свадьба, заграничный вояж, манифест о наследнике — намечались на первую половину нового, 1727 года. Причем оппозиция до последнего момента не подозревала об опасности, нависшей над великим князем, ведь внешне брачная лихорадка, учиненная императрицей, походила на хлопоты чадолюбивой матери. То, что царица подчинялась инструкциям дочери, естественно, обеими тщательно скрывалось. От сохранения этой тайны напрямую зависело, будет ли реализован план. По иронии судьбы всё рухнуло в одночасье и самым нелепым образом. Согласно реляции Кампредона от 31 января 1727 года, в двадцатых числах января приболевшая Екатерина пробормотала — очевидно, во сне — что «вопрос о престолонаследии не касается никого, кроме младшей дочери ея, принцессы Елизаветы, что она безотлагательно объявила бы ее наследницею, если бы могла теперь же обезпечить ее, выдав ее замуж за епископа Любского в случае согласия последняго перейти в православие».

Да, такую оказию Елизавета в своих расчетах не учла — к счастью для великого князя, друзья которого теперь постарались не допустить его отлучки из России и объявления цесаревны наследницей. Ей бы смириться с поражением и затихнуть на какое-то время. Ан нет. Светлая голова закружилась от веры в собственную уникальность. Я смогу! Мне всё нипочем! Досадная оплошность матушки меня не остановит, и я добьюсь своего!!

И ведь действительно смогла натворить столько дел, что историки и поныне с трудом объясняют феномен 1727 года, принесшего три политических потрясения: неожиданную опалу Толстого и Девиера, немотивированное выдворение из России герцога и герцогини Голштинских, загадочное скоротечное падение Меншикова. За неимением иных внятных версий наука вынуждена во всем винить деспотичность Меншикова. Александр Данилович подмял под себя всех, включая царскую фамилию, заставил государыню дать разрешение на брак его дочери Марии с августейшим ребенком — двенадцатилетним Петрушей, выслал из столицы в разные концы империи противников во главе с Толстым и Девиером, не постеснялся выгнать из страны дочь Петра Великого с мужем… Оппозиционная партия в союзе с Остерманом свергла тирана к всеобщему восторгу. На том короткий смутный период и закончился.