Елизавета Петровна - [13]

Вот такой любовный треугольник образовался в России на вершине властной пирамиды. И все страдали: и Петр II, и Елизавета с Шубиным, и Остерман с Долгоруковыми. Ведь согласно завещанию Екатерины I законной наследницей престола являлась Елизавета Петровна. Годовалый голштинский принц Карл Петер Ульрих, сын Анны Петровны, умершей через месяц после его рождения, со дня крещения по протестантскому обряду из списка претендентов выбыл. Так что и Остерман, и Долгоруковы страшились политического воскрешения сущей бестии Елизаветы и лихорадочно искали способ воспрепятствовать ему. Ничего лучше сводничества не придумали: правдами и неправдами заставили царя-подростка обручиться 30 ноября 1729 года с сестрой обер-камергера Екатериной Долгоруковой. Со свадьбой спешили, как на пожар, дабы получить противовес коварной цесаревне: в случае чего можно было провозгласить преемницей Петра II его супругу.

Де Лириа констатировал: государь «сохраняет к принцессе всегдашнюю любовь». Поэтому Долгоруковы помешали царю прийти к Елизавете на день рождения 18 декабря — увезли охотиться на медведя и вернулись только под утро. А в одну из следующих ночей отрок улизнул из дворца и примчался к цесаревне. Разговор быстро превратился в рев. Каждый рыдал о своем: племянник — о предстоявшем постылом браке с нелюбимой, тетка — о всеобщей враждебности к ней. Прощаясь, Петр пообещал вскорости всё «переменить», но исполнить обещание не смог или не успел. Подхватив где-то оспу, юный император умер через полторы недели, в ночь на 19 января. Не искал ли он, разочаровавшийся в 14 лет во всём и всех, собственной погибели, выбегая едва одетым на «страшный холод», общаясь с заболевшими коварным недугом?^{12}

Под утро 19 января 1730 года Верховный тайный совет избрал императрицей вдовствующую курляндскую герцогиню Анну Иоанновну, двоюродную сестру Елизаветы Петровны, ни по каким уставам и «тестаментам» права на престол не имевшую. Зачем же власти предержащие так мучили царя и княжну? Поразительно, что по-настоящему мудро в 1730 году поступила только Елизавета Петровна. Она прекрасно понимала, что с той репутацией, какую она заработала за последние два года, лучше не претендовать на «корону и империум Всероссийский», хотя закон и защищал ее преимущество. Однако помимо закона существовало общественное мнение…

В январе 1730 года мало кто в Российской империи хотел видеть царицей Елизавету Петровну. Остерману, Долгоруковым и иже с ними не стоило изводить царя очередным брачным проектом. Решили не допускать к власти дочь Петра, согласовали другую, более приемлемую кандидатуру, и довольно… Кстати, три дипломата — австрийский, голштинский, бланкенбургский, накануне рокового дня ходатайствовавшие за принцессу, удостоились у первых лиц государства весьма холодного приема. Зато сама наша героиня не сочла нужным прерывать отдых в деревне и накалять страсти приездом в столицу. В итоге выиграла она. «Верховники» в отсутствие возмутительницы спокойствия затеяли реформу государственного строя. Закончилась попытка скверно: реформаторов разогнали, власть досталась Анне Иоанновне.

Двадцать пятого февраля 1730 года победительница при одобрении внушительной дворянской депутации разорвала «кондиции» — перечень прерогатив, изымаемых у династии в пользу Верховного тайного совета. 28 апреля в Успенском соборе Московского Кремля ее короновали. Но прежде, 14 апреля, Долгоруковых выслали в отдаленные родовые деревни. 21 апреля сержанта Семеновского полка Алексея Шубина вышибли из гвардии, отправив в отставку в чине гвардейского прапорщика^{13}. Теперь он мог больше времени проводить с возлюбленной.

Французский резидент Маньян в депеше от 23 марта выразил удивление, что Елизавета предпочла не вмешиваться в борьбу и приехала в Москву лишь после избрания Анны Иоанновны, хотя сам же признавал, что «ея присутствие» ничем ей не помогло бы. Значит, горький урок 1728 года не пропал даром — и дочь Петра поняла главное: для успеха в политике таланта мало, важно еще заручиться общественными симпатиями. Проявив зимой 1730 года уважение к мнению соотечественников, отвергавших ее притязания, она сделала первый шаг к политическому возрождению.

А пока под предлогом «лихорадки» принцесса уклонилась от неприятной обязанности участвовать в коронационных торжествах, продолжавшихся до 5 мая. 24 мая двор переехал на всё лето в Измайлово. Цесаревна чередовала официальные мероприятия в свите императрицы с приватным досугом в дорогом Покровском, среди друзей и уволенного со службы фаворита. Не тогда ли в селе открылся домашний театр, на сцене которого игрались разные пьесы с аллегориями? Впрочем, уже в августе спектакли прекратились. В Первопрестольную прибыл португальский принц Эммануэль, чтобы посвататься то ли к самой царице, то ли к ее племяннице Анне Леопольдовне. Однако молодой человек, увидев на приеме Елизавету Петровну, сразу влюбился в нее. Анне Иоанновне и без того не нравилась идея Остермана породниться с браганской королевской фамилией, а тут царица и вовсе рассердилась… Вот и пришлось ее двоюродной сестре уехать 15 августа не в облюбованное ею Покровское, а «миль за шестьдесят от Москвы», в знаменитую Александровскую слободу.