Элизабет Финч - [26]

Все религии (ну или почти все) куда более нетерпимы к отступникам, чем к невежественным, заблуждающимся идолопоклонникам-простолюдинам, которых методом суровых убеждений обычно удается склонить к прозрению. Историк Гиббон пишет, что в иудейской среде той эпохи вероотступничество каралось смертью. Предположительно, это относится ко всем крупным автократическим государствам: Троцкого, например, убили в Мехико за отход от единственно правильной политической веры. Но при всей своей ненависти к вероотступникам такие государства нуждаются в них для наглядности – в качестве отрицательных примеров, чтобы другим было неповадно. Откажись-ка ты от прежней религии, выступи против нее, начни проповедовать нечто иное – и увидишь, что с тобой будет: копье в печень, ледоруб в затылок. Будь Юлиан, как правитель, недалек и шумлив, продажен, жесток и вероломен, сместить его было бы проще. Но, согласно одному из комментаторов, Юлиан был «в глубине души… христианским мистиком, только наизнанку». Кто у нас писал о нарциссизме тонких различий? Совершенно верно: Фрейд. Юлиан, стало быть, превратился в бельмо на глазу, в мишень для множества последующих теоретиков христианства и оставался таковым еще долгое время после того, как эта религия заняла господствующее положение на территории почти всей Европы и за ее пределами. Репутация императора оказалась живучей; Мильтон называл его так: «самый тонкий противник нашей веры».

Позднее Юлиан стал находить отклик у мыслителей эпохи Просвещения, агностиков, либертарианцев и прочих. Благодаря этому имя его и слава не померкли. Такие фигуры оцениваются в изменчивом свете истории: для одних Юлиан, по ироническому выражению Э. Ф., «стойкий оловянный солдатик», для других – чуть ли не младший брат Сатаны.

Юлиан был плодовитым автором: диктовал он так быстро, что временами его скорописцы за ним не поспевали. Сохранившееся его наследие – «Письма», «Оратории», «Панегирики», «Сатиры», «Эпиграммы» и «Фрагменты» – составляет три тома так называемой «Лёбовской серии» античной литературы, выпущенной издательством Гарвардского университета. В центральном сочинении, «Против галилеян», он формулирует свои претензии к христианской вере. Первоначально работа была написана в трех частях; ныне вторая и третья книги утрачены. Да и первая существует лишь в отрывках, зачастую воссозданных по трудам более поздних христианских авторов, которые цитируют Юлиана с целью опровержения его взглядов. При этом они, по сути, не смягчают ни его мнений, ни тона изложения. Юлианов текст начинается так:

Мне кажется правильным изложить перед всеми людьми те доводы, которые убедили меня, что коварное учение галилеян – вымысел людей, злостно придуманный. Не заключая в себе ничего божественного, используя склонную к вымыслам детскую, неразумную часть души, оно придало чудесным выдумкам видимость истины.

Юлиан намеренно именует христиан «галилеянами», а Христа «Назаретянином», чтобы представить их происхождение и верования как провинциальные. Он рассматривает их религию не как развитие иудаизма, а как его извращение – извращение настолько сильное, что иудаизм и эллинизм для него становятся ближе друг к другу, нежели каждое из этих вероисповеданий в отдельности – к христианству. Юлиан пишет: «Я всегда почитаю бога Авраама, Исаака и Якова», которые были халдеями, принадлежали «к роду священников и теургов»; при этом Авраам, подобно эллинам, «всегда приносил жертвы… часто пользовался гаданием по планетам… занимался птицегаданием».

По Юлиану, основополагающий миф галилеян – история Эдемского сада – «верх нелепости», а кроме того, несправедлив по отношению к Адаму и Еве, поскольку Господь точно знал, что произойдет, – перст Божий касался чаши весов. Что же до десяти заповедей: «Есть ли такой народ, который не считал бы необходимым соблюдать все эти заповеди, за исключением „не поклоняйся другим богам“ и „помни день субботний“?» Мысль о «Боге-ревнителе» заключает в себе «немалую клевету на Бога». С какой стати разумный человек станет поклоняться карающему божеству, одержимому идеей направлять всех и вся, презирающему нас и возлагающему на детей грехи отцов? Юлиан считает такие положения незрелыми и половинчатыми: «Что же, или Он не в силах был, или Он вначале не желал препятствовать культу других богов? Первое предположение – что Он оказался не в силах – нечестиво…»

Наперекор своим собственным апостолам, галилеяне возвысили Иисуса до уровня бога. Они чтят мощи мучеников, «прибавив к старому трупу свежие трупы. Можно ли достойным образом оценить эту мерзость?». А если взглянуть на некоторые советы и поучения, за которые держатся христиане? Иисус наказывал им продать все свое имущество и раздать выручку бедным. Вообразите хотя бы на минуту, как это будет выглядеть на практике:

Послушайте, какое прекрасное и общественно полезное повеление: «Продайте имения ваши и давайте милостыню; приготовляйте себе влагалища неветшающие». Можно ли придумать что-либо мудрее этой заповеди? Ведь если все тебя послушаются, кто будет покупателем? Можно ли хвалить такое учение? Если б оно получило силу, не осталось бы ни города, ни народа, ни единого дома; как может сохранить ценность дом или имущество, если все продано? А что, если все сразу во всем государстве начнут продавать, они не найдут покупателей, – очевидно, и я об этом умолчу.