Элитология Платона - [8]

3. Феаг». В первую очередь «Феаг» интересен как наивная попытка разобраться в «даймоническом» феномене Сократа как основе его философии идей и философии жизни. Отметим то, что здесь сократовский «даймоний» оказывается активной силой, обращенной на внешний мир, избирающей для своего воздействия единомышленников Сократа и наделяющей их особенной силой философствования (128d-131a).

4. «Алкивиад II». В диалоге речь идет о правильной молитве. Оказывается, что молитва имеет смысл только тогда, когда имеется правильное знание о том, о чем люди просят богов. Можно просить о дурном, но тогда это не есть молитва. Значит, молитва возможна только в условиях стремления к мудрости и добродетели. А если человек всерьез не знает, где добро, а где зло, то тогда лучше будет ему не молиться, а просто молчать и проявлять сдержанность. Сначала нужно заниматься очищением души от господствующего в ней мрака, далее на основании этого делать выводы о добре и зле, а уже потом молиться о насаждении добра и об отвращении зла (149d-151e).

5. «Менексен». В этом диалоге Платон впервые касается проблемы политической аристократии: «Само наше государственное устройство и тогда было и ныне является аристократией… правление лучших с одобрения народа…» (238c-239a).

6. «Евтидем». Диалог посвящен критике софистической «мудрости» и ее методов. Однако оставляя в стороне эту тему, заинтересуемся той характеристикой, которую Сократ дает своему молодому приятелю Исократу: как бы предвидя будущую славу своего молодого друга, Сократ говорит, что тот не только превзойдет всех в речах, но «божественный порыв» увлечет его к большему, ибо у него благородный душевный склад и в нем «природой заложена какая-то любовь к мудрости» (278c-280a). Перед нами фактически первый конспективный набросок платоновской теории элитарного сознания, которую он будет развивать в дальнейшем в своих более зрелых произведениях.

7. «Гиппий меньший». Здесь Сократ устами Платона предлагает известному афинскому софисту и ритору Гиппию сравнить Ахилла и Одиссея и показать, кто из них лучше и превосходит другого в обладании достоинства (369a-372a). Попутно затрагивается вопрос о природе мудрости и выясняется, что единственным достоинством скромного Сократа является умение правильно расспрашивать прославленных мудрецов. В заключении собеседники приходят к выводу, что все они (а «они» — это элита Афин) желали бы иметь как можно более совершенное сознание («самую лучшую душу»). Мудрая или более способная к справедливости душа обладает тем самым знанием, которое и делает ее достойной. Таким образом, достоинство выступает здесь одной из характеристик элитарного сознания (375d-e).

8. «Алкивиад I». В «Алкивиаде I» беседуют между собой лица, уже известные нам из «Алкивиада II», — Сократ и юный Алкивиад. Последний полон честолюбивых замыслов и жаждет власти. Как всегда, Сократ заставляет собеседника признать, что тот не имеет понятия о справедливости, т. е. невежествен. Прежде чем управлять другими, надо научиться управлять собой и, значит, познать свою душу, в которой отражается божественный образ; иными словами, следуя изречению дельфийского оракула, познать самого себя. Убедительность речей Сократа приводит Алкивиада к мысли о необходимости овладения этим высоким знанием под руководством Сократа.

9. «Лахет». В диалоге речь идет о воспитании в молодом поколении мужества, которое есть часть добродетели вообще, без которой не может осуществиться никакого воспитания. По определению Сократа, мужество есть благоразумная твердость. Так как речь идет о воспитании, сыновей достойных афинских граждан, то и само такое воспитание приобретает формы элитопедагогической теории, развитой Платоном в последующих его диалогах (191d-193a).

10.»Евтифрон». Академик анализирует одну из антропоэлитологических категорий своего, да и нашего тоже, времени — категорию «благочестия» или «святости». Автор как бы сталкивает два мнения о благочестии — внешнее (мнение «мно-гих», толпы) и внутреннее (мнение одного, того, кто Дельфийским оракулом был назван мудрейшим из людей — Сократа). Параллельно Платон подымает здесь (так же как и в «Гиппии меньшем») проблему псевдоэлитности. Он критикует Евтифрона, имя которого означает «обладающий прямым умом» или прямодушный», «правильно мыслящий» за то, что он без должного на то основания считает себя особым человеком: Знание божественного закона (благочестия по Евтифрону) и отличает якобы его от большинства неосведомленных о «подобных вещах» людей (5a).

11. «Лисид» или «Лисий». Диалог рассматривает проблемы антропологической элитологии. Платон объявляет полезным и достойным человеком того, кто обладает наибольшим знанием («более сведущий»). Главными ступенями восхождения к добродетели являются такие категории, как любовь, дружба, мужество, рассудительность, т. е. умение очищать от ложных мнений искомую истину. В диалоге вновь присутствует антропологическая противопоставление мудрости и невежества (211a; 217d-e).

12. «Хармид». Этот диалог посвящен проблеме «сдержанной цельности ума» (выраженной через понятия «целомудрия»), которая является одной из важнейших составных частей такой элитологической категории, как «добродетель».