Элита: взгляд свысока - [12]
— Нина Максимовна, ваши дети в каком возрасте заговорили?
Няня растерянно моргнула и неуверенно ответила:
— Ну, как все… Лялька пораньше, в год уже лопотала вовсю. Алеша попозже, года в полтора. Но мало говорил. Да он и сейчас молчун.
— А как вы их учили? — с интересом спросила Александра.
— Да что ж учить? — совсем растерялась няня. — Говорила с ними, вот и все. Они сами как-то научились.
— А на каком языке вы с ними говорили?
— Так на русском же…
— А в Англии мамы говорят со своими детьми на английском. Во Франции — на французском… В Китае — вообще на китайском, представляете? И все дети начинают уже в год говорить на родном языке. Даже на китайском.
— А… ну да, я понимаю, — неуверенно согласилась няня. — Ну так это же на родном… на одном… А Настя — сразу на нескольких. Трудно ведь. Маленькая еще.
— Со мной мама с самого рождения говорила на пяти языках, считая русский. Я не помню, как их учила. Просто заговорила в год… как все — на родном.
Александра раздумала объяснять очевидные вещи. Большинство людей почему-то не понимают именно совершенно очевидных вещей. Вот и няня тоже — сама кивает, вроде бы соглашаясь, а смотрит недоверчиво. И губы складывает осуждающе.
— Еще и музыка, — с осуждением пробормотала няня, согласно кивая головой. — Вон сколько всего сразу… А ведь маленькая совсем. Ну, давайте я хоть постельку заправлю, что ли.
— И постель Настя сама заправит! — Александра вдруг развеселилась. — Нина Максимовна, да не опекайте вы ее так… плотно. Настя — самостоятельный ребенок, все, что нужно, она умеет делать сама.
— А я тогда зачем? — испугалась няня. — А мне-то что делать?
— А вы — затем, чтобы при случае оградить девочку от возможных неприятностей, — помолчав, сказала Александра. — Об этом мы с вами вечером поговорим. Попозже, когда Настя ляжет… Будете сейчас с нами чай пить?
— Ой, нет, как можно… Это совсем не положено, что вы… Я к этому не привыкла…
— Хорошо, — согласилась Александра. — Потом привыкнете. Пока можете быть свободны. Я вас часов в восемь позову.
— А сейчас-то мне что делать? — Нина Максимовна, кажется, готова была заплакать.
— Да что хотите! — Александра почти рассердилась. — Отдохните. Почитайте. Вязать умеете? Повяжите. С домом познакомьтесь. Попросите кого-нибудь, чтобы показали.
— Да, я же тут не знаю ничего, — согласилась няня. — Правда надо бы оглядеться. Тогда я пойду?
Александра молча кивнула, и няня вышла из детской, осторожно прикрыв дверь. Но тут же снова резко распахнула ее, влетела в комнату как ошпаренная, со стуком захлопнула дверь за собой, вытаращила глаза и сдавленно зашептала:
— Хозяин идет! Сюда! Уже близко!
Вот ведь курица заполошная…
— Он что, с автоматом Калашникова идет? — поинтересовалась Александра.
— Как это? — растерялась няня. — Зачем с автоматом? Не-ет…
— Тогда почему вы так испугались?
— Ну так сюда же идет, — в совершенном отчаянии начала было няня.
Из ванной вышла Настя — веселая, растрепанная и совершенно мокрая.
— Облилась, — объяснила она, щелкая резинкой мокрых трусиков. — Очень сильно. Но нечаянно! Пароль д онёр. Там кран очень крепкий.
— Вот вам и дело, — подсказала няне Александра. — Найдите, пожалуйста, все сухое и помогите Насте переодеться.
— Спасибо, — с облегчением пробормотала Нина Максимовна и торопливо направилась к шкафу.
— Я сама! — капризным голосом заявила Настя.
Но тут в дверь постучали. Хозяин всегда ждал разрешения войти. Научился постепенно. Александра помедлила несколько секунд, потом слегка приоткрыла дверь и строго сказала:
— Прошу подождать пару минут. Анастасия не одета.
— Ладно, подожду, — согласился Хозяин, непонятно улыбаясь.
— Бонжур, папа! — крикнула Настя из-за спины няни. — Я сейчас!
— Хай, — отозвался Хозяин. — Давай быстрее, у меня времени мало.
Александра закрыла дверь и оглянулась. Настя напяливала футболку и что-то сердито бормотала, опять путаясь в рукавах. Няня, ссутулившись и вжав голову в плечи, суетливо пыталась помогать, но больше мешала.
— Не так! — раздраженно крикнула Настя и оттолкнула руку няни.
— Мисс, как вы себя ведете? — вполголоса возмутилась Александра. — Отец все слышит. И что он может подумать? Он может подумать, что это я тебя учу таким манерам.
— Я больше не буду, — неохотно буркнула Настя. Влезла, наконец, в свою футболку, помолчала, снизу вверх глядя няне в лицо, и вдруг осторожно погладила ее по руке: — Я правда больше не буду. Простите меня, пожалуйста.
— Деточка моя, — умилилась Нина Максимовна. — Солнышко мое золотое… Девочка моя хорошая… И ты меня прости, если я чего не так…
— Ну-ну, — суховато пресекла Александра это кудахтанье. — Вы все делаете так, Нина Максимовна, вам совершенно не за что просить прощения. А Насте — есть за что… Но она нечаянно нагрубила, наверное, еще не совсем выздоровела. Будем считать это… ошибкой. И простим Анастасию Владимировну, учитывая все обстоятельства. Мисс, застелите постель покрывалом. Нина Максимовна, можете помочь Насте.
Няня с Настей принялись в четыре руки застилать постель, шепотом переговариваясь и опасливо оглядываясь на Александру. Настя-то, ясное дело, комедию ломала. А Нина Максимовна, похоже, на самом деле Александру побаивалась. Ну-ну. Ничего, привыкнет постепенно. И с Настей наверняка подружится.
Уходя в армию, Генка был уверен, что для его любви к Инночке не может быть никаких препятствий. Ни то, что Инночка — его начальник, ни то, что она намного старше, ни ее почти взрослый сын… И даже то, что она не ответила ни на одно его письмо, не вызывало в нем сомнений в том, что она его дождется. Но с изуродованным лицом и беспалой рукой он не мог показаться ей на глаза.А Инночка просто не заметила, что он изуродован… Любовь слепа. Слепа? Да ничего подобного. Любовь умеет видеть главное — большую душу, большое сердце, большую ответную любовь.
Не родись красивой, а родись счастливой, — эта простая истина нравится «сереньким мышкам». Но Вера — совсем другое дело. В детстве она считалась дурнушкой, а когда люди разглядели, какая она на самом деле — невероятная, неземная, вылитая Аэлита! — это открытие принесло ей мало радости. Да и что хорошего в женской зависти и жадных мужских взглядах? Строгая Вера преподает студентам мутную науку психологию и считает, что все знает о людях. Особенно о таких, как небритые пассажиры громадного черного джипа, от которых приходится спасаться бегством.
Тимур был в бешенстве. Он ничего не понимал! Вопросов за последние полчаса у него накопилось столько, что он просто не знал, с чего начать. Зачем его четырнадцатилетняя сестра каждый вечер таскается в этот дом? Почему воинственная незнакомка встретила его с ружьем в руках? От кого она защищает свой маленький прайд — этих смешных девчонок, надменных котят, которые гуляют сами по себе? Ясно одно: он не сможет просто уйти и забыть хозяйку странного дома…
Ольга молода и фантастически хороша собой. Увидев ее, мужчины теряют голову от восхищения, а женщины — от зависти. Казалось бы, такая девушка не может быть несчастной. Но в прошлом Ольги столько боли и разочарований, что она не доверяет почти никому. До тех пор, пока однажды в ее жизнь не входит Чижик — маленькая девочка, которая потерялась в огромном магазине и с которой Ольга сразу же подружилась. Правда, есть еще отец малышки — богатый, властный и… не очень-то счастливый новый русский?
Аню наняли домработницей к старому инвалиду… По крайней мере, так сказала родственница этого инвалида, принимающая её на работу. И Аня была готова ко всему — к тяжёлой работе, к капризам и придиркам, к непониманию и даже скандалам. Работа была с «проживанием», а за это она была готова терпеть даже самодурство хозяина, тем более, что об этом самодурстве её честно предупредили. Аня не была готова только к тому, что с этого момента жизнь её изменится. И жизнь её родных, и знакомых, и друзей изменится. Есть такие люди, которые хотят и умеют менять мир к лучшему.
…Рыжая оглобля в красных кожаных шортах за стойкой бара, танцовщица в ресторане казино, топ-модель, вышедшая из подъезда старой пятиэтажки во двор как на подиум, свирепая тренерша «жирных тётьков» в фитнес-клубе…Люди так мало знают о тех, кто рядом.Четыре года назад Зоя осталась одна, в один миг потеряв родителей и старшего брата, и поклялась себе заменить племянникам мать. Она хватается за любую работу, в свои двадцать три года искренне считая, что молодость уже прошла, и теперь главная ее цель — обеспечить будущее детей и отдать долги тем, кто помог ей выжить.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.