Эликсир памяти, или Последние из Арконы - [3]

— Японский бог! — разразился Павел. — Вы можете хоть раз оставить ваши научные баталии в стороне? Какой прекрасный день!

Какой чудный весенний воздух! Вы только послушайте — один лезет со своей физикой, а второй — с лирикой.

— Не будем ссориться, друзья! — миролюбиво заключил Станислав, — Я предлагаю зайти ко мне и перекусить, чем послал бог, хоть и не японский.

Предложение было встречено с пониманием, свежий воздух пробудил во мне не только красноречие, но и зверский аппетит. Совершив торжественное обхождение березовой поляны, здесь в счастливые дни минувшего детства мы лихо рубились на мечах, Стас повел нас к выходу.

— Глядите-ка! Времена меняются, а нравы остаются! — Павел указал на группу ребят, занявших место, где мы недавно вели научные изыскания.

Бросалась в глаза странная одежда подростков — хламиды светомаскировки на одних, серые плащи-паутина — на других.

— Это толкиенисты, — добавил он. — Может, постоим чуть-чуть? Они тоже драться будут.

— Хорошенького — понемножку! У нас если кто на палках дерется — обязательно эльф или хоббит, начитались ребята до чертиков! — Вовка и Стас увлекли его за собой, но Павел несколько раз еще обернулся.

Не удержался и я, заслышав за спиной звон эльфийских клинков.

— Вот тебе и палки! — возразил я Стасу.

Тропа пролегала по косому склону Лысой горы, у подножия которой плескалась Чертановка. Ступая след в след, наша компания миновала заросли прошлогоднего померзшего рогоза. Потянуло жженой травой.

— Помните, как в «Прерии» тушили пожар? — оживился Вадим.

— А, индейцы? Как же, как же! Гойко Митич… — хмыкнул Павел.

— Чего? Классный актер.

— А я разве против?

Перебравшись через речку по останкам деревянного моста, чудом сохранившимся еще с московской Олимпиады, мы почти уже вышли из леса, когда я задел ногой какую-то железяку. Ею оказалась полузасыпанная створка автобусной двери. Здесь мы тоже играли, здесь разломали свой первый аккумулятор в поисках легкоплавкого свинца — символа богатства первоклашки. Уж четверть века минуло. К горлу подступил комок.

— Рогволд! Ну, скоро ты там? — окликнули меня приятели.

— Иду. Сейчас иду!

— Ты чего? — беспокойно спросил Вадим, когда я догнал их.

— «Все швамбраны умерли, как гоголь-моголь!»

Он понял, но ничего не сказал…

— Ну-с, джентльмены, милости просим, как сказали, сомкнув штыки, англичане французам! — провозгласил хозяин, открывая дверь штаб-квартиры.

— Диккенс, «Записки Пиквикского клуба», — отреагировал я.

— Посмертные записки, — уточнил Стас. — А ты в форме?

— Надо быть готовым к любым неожиданностям, чтобы не слишком радоваться, и не слишком огорчаться.

— Разоблачайтесь и проходите в комнату, а я пока чай заварю.

Наша могучая кучка расположилась по привычке в маленькой комнатке Стаса, несмотря на то, что большая пустовала. Галина Михайловна отдыхала в пансионате под Москвой. Здесь ничего не изменилось, разве литература на полках? Дюма, Бальзак, Эдгар По и Честертон потеснились, уступив место Фрейду и Бехтереву, томам светил медицины и психологии, но по-прежнему маленькие безделушки — машинки, индейцы (мы их когда-то всех знали по именам), камушки и коробки — красовались за стеклом книжного шкафа.

— Перекинемся? — Вовка принялся тасовать колоду пестрых календариков. Пожалуй, их там насчитывалось около шестидесяти, если не больше. Попадались очень редкие.

— Оставь, «мизерабиль», не тревожь старину! — укоризненно покачал головой Павел.

Вадим разглядывал альбом с красочными марками «Монгол Шудан».

К обратной стороне двери все также была пришпилена карта мира с разметкой для игры в придуманную нами «Великую Дипломатию» (но об этом еще будет сказано). Возле берегов туманного Альбиона навечно застыли боевые эскадры. Стас любил Англию и неизменно, даже в компании близких друзей, надевал маску доброго джентльмена, чем в конечном счете меня и злил. Это, и еще два или три мелких предательства с его стороны развели наши пути. Много позже я сожалел об этих размолвках, и простил ему все, осознав груз одиночества, что лег на плечи Стаса, но ничего уже нельзя было сделать.

Словом, комната хранила печать минувшего времени, и это на один единственный день снова сблизило нас.

Хозяин появился через пять минут, прикатив столик с пятью чашками крепкого ароматного чая, еще какими-то сладостями и баранками-челночок на блюдечке.

— Итак, ближе к телу! — начал Вовка, и я лишний раз убедился, что дело нечисто.

— Сальности! Сальности! — завопил Вадим.

— Извольте, — сострил хозяин, и поставил на столик блюдо с ветчиной, — Я только прошу не мешать мне, ибо моя присказка необходима точно также, как хорошая закуска к водке.

Мы согласились с ним. Ребята прекратили возню на маленьком диванчике, каждый нашел себе место. Я устроился спиной к окну, так чтобы свет падал на лица «заговорщиков» и можно было без особого труда уловить подвох, когда Стас и Вовка станут перемигиваться.

— Вы, наверное, знаете, — начал Стас, — что последние несколько месяцев я подрабатываю в психушке. Это позволяет сводить концы с концами, да и материал кое-какой набирается. Скоро защита, а я, практически, еще ничего не написал.