Эликсир князя Собакина - [125]

Петр Алексеевич отвел Живого и Веру в сторону.

— Ну, что вы думаете?

— Давай останемся, — сказал Живой. — Задолбало мотаться, сил больше нет.

— И мы должны заботиться о ненемцах и Косте, — тоном правозащитницы добавила княжна.

— Правильно, зачем нам сейчас куда-то переться, да еще с этим психом? — подхватил Паша. — Того и гляди проснется и опять за туманом поедет.

— Да, да! Косте надо отдохнуть, — закивала Вера. — И главное, Пьер, это ненемцы. Они же совсем не знают Москвы! Пусть здесь переночуют, а завтра ты их проводишь искать работу. У господина Тяпова отличный отель. Мой брат там ночевал.

— Ну хорошо, хорошо!

Савицкий вернулся к Тяпову, который смиренно стоял и ждал, когда гости наговорятся.

— А наших друзей ненемцев вы пристроите переночевать? — спросил Петр Алексеевич.

— А как же! — Тяпов расплылся в улыбке. — Вип-номеров на них, правда, не хватит, но мы чего-нибудь придумаем. Москва всех примет!

— Ну, тогда мы остаемся, спасибо.

— А что за деловое предложение, Иван Ильич?— невинным голоском спросил Живой.

— Шустрый ты малый, — похлопал его по плечу магнат. — Погоди до утра, тогда скажу. Ведите!

Четверо людей в форме подхватили на руки Бабста и понесли его в здание, над входом в которое сияли золотые буквы: «УПРАВЛЕНИЕ ДЕЛАМИ». Гости помахали ненемцам и двинулись следом, переговариваясь вполголоса.

— Что же за предложение такое? — мучился Паша. — Может, он про эликсир пронюхал? Наслышан, говорит, про подвиги...

— Да, тут что-то нечисто, — задумчиво сказал Савицкий. — Странные знакомые у Верочки.

— А я давно замечаю! И если бы только знакомые!..

— Ну ладно, переночуем, а там посмотрим. Не съест же он нас...

Как только за гостями закрылись двери управления делами, Тяпов перестал улыбаться.

— Голубкова! — вполголоса позвал он.

— Я! — вытянулась Мурка.

— Аппарат давай.

Маша раскрыла сумку и вытащила обернутый в полиэтилен менделеевский аппарат. Тяпов покрутил его в руках, хмыкнул и передал Усову.

— Ингредиенты!

Разведчица достала контейнер и показала на мешок с травой.

— Значит, так, — сказал Иван Ильич. — Ты, Манюся, иди отдохни часок, а потом заходи ко мне. А ты, — обернулся он к Усову, — отвечаешь за секретность операции. Напиток будем гнать у меня в кабинете. Ты, я и начальник научного отдела. Пусть возьмет с собой реагенты для предварительного анализа химсостава. У кабинета поставь удвоенную охрану. И никому ни слова. Задание понял?

— Так точно!

Когда Усов ушел, бывшая княжна поглядела на ненемцев, робко жавшихся к вертолету и во все глаза смотревших на людей в форме.

— Иван Ильич, а их куда?

— Кого? — не понял Тяпов.

— Ненемцев. Ну, рабочих, которые у Лиходумова бунтовали. Вот же они стоят.

— Ах, этих...

Тяпов немного подумал, а потом щелкнул пальцами, и рядом с ним вырос человек в черной форме с двумя рюмками на петлицах.

— Зинченко! Проводи гостей столицы в их апартаменты!

— Есть! — осклабился гестяповец. — Граждане гости, следуйте за мной!

Ненемцы нестройной колонной двинулись за ним через двор. Некоторые с опаской оглядывались на Тяпова, другие улыбались и кивали, прощаясь с французской правозащитницей.

— Сюда, сюда, — показывал лейтенант Зинченко, подводя их к большим железным воротам.

Он махнул рукой привратнику, сидевшему в высокой будке, и ворота отъехали в сторону.

— Заходите, заходите! Вот ваши апартаменты.

Ненемцы зашли, и ворота захлопнулись у них за спиной.

За воротами была пустынная в этот час улица, за ней — заросли кустарника, дальше блестела какая-то водная поверхность. В ней отражались огни огромного и страшного города.

— Москва... — прошептал Башлык.

Апартаменты, предоставленные почетным гостям, оказались не столь обширными. Номер состоял из гостиной и трех спален. Бабста сразу уложили на широкую кровать в самой просторной из спален, а Савицкого и Живого ждал накрытый в гостиной роскошный ужин.

Спросив, не нужно ли что-нибудь еще, тяповские служители бесшумно удалились и прикрыли за собой дверь.

Паша плюхнулся в кресло и сразу налил себе тяповки.

— Уф-ф! Долетели все-таки. Я уже думал, кранты. Это что же такое было, а, Алексеич?

— Ты про Костю? Безусловно, Вакхова трава.

— Это я и без тебя понимаю. Но почему он сначала превратился в Вакха, а потом в Кипяченого?

— Вот и я об этом думаю. По-видимому, механизм действия этой травы таков: человек обращается в свою противоположность. Богомольный юноша Вакх превратился в сумасшедшего юрода. Добродушный учитель Некипелов — в бешеного Кипяченого. При этом оба они сохранили какую-то частичку самих себя. Вакх остался глубоко верующим, а Кипяченый, как мы видели, не утратил интереса к преподаванию русского языка.

— Да уж, видели. И ученичок у него соответствующий. Но я тебя о другом спрашиваю: почему наш друг Бабст, закинувшись травой, вел себя так, как будто в него вселилась целая команда бесов? То он пел эти свои походные песни, то ругался, как Вакх, то орал по-блатному, а под конец вообще ошаманился и закамлал?

— Не знаю, — ответил Петр Алексеевич, накладывая себе салат. — Наверное, подсознание работает. Как у Фрейда: дневные впечатления во сне перепутываются, меняются до неузнаваемости, образуют странные сочетания...