Эликсир бессмертия - [8]

Потом случился развод. При разводе Марик повел себя по-джентльменски: оставил ей квартиру, за которую еще предстояло выплатить чуть больше семи тысяч долларов, а сам переехал к родителям на Сретенку. Переехал и совершенно исчез с ее горизонта; время от времени, правда, до нее доходили слухи, что он очень хорошо поднялся, и не то купил в Сибири какой-то заводик, не то собирается покупать, — впрочем, Ане до этого не было ни малейшего дела. Со свойственным ей максимализмом она отсекла от своей жизни кусок под названием «Марик»; все, проехали.

Платили в «Новостях недели» мало, едва на бензин хватало и на колготки, но если бы дело было только в деньгах! Специфика «Новостей» предполагала регулярные тусовки в модных клубах, и Ане очень скоро это предельно обрыдло. Одни и те же лица, коктейли, музыка, кокс, свет стробоскопов, поцелуи, ужимки, сплетни, вопросы, ответы, — через три месяца ее уже тошнило от всех этих Филь, Ксюш и Сереженек, перемещающихся из клуба в клуб, из вечера в вечер, из ночи в ночь. Полный бесперспективняк — вот как выглядела ее работа в «Новостях недели». Тут Сафар и напомнил ей о существовании большого человека Г. К. Чебракова, папиного товарища, в свое время устроившего ее в «Гламур-пресс». «Он сейчас спонсирует какой-то журнал, — сказал Сафар. — Что-то связанное с аномальными явлениями и летающими тарелками. Если тебе это интересно, я могу поточнее узнать».

Вот так с легкой руки Сафара, не имевшего ни малейшего отношения к СМИ, Аня позвонила Г.К. Чебракову, который связался с шефом журнала «Загадки и Тайны» и велел взять ее в штат.

Глава 4 КУДА ДЕЛСЯ РОМА БАШАРОВ?

— Почему ты за ним не проследила?

— Я?

— Ну не я же!

— Что значит «почему не проследила»? Я же не шпионка, Игорь Андреевич!

— И очень плохо! — с большой укоризной заявил шеф, встал из-за стола и пошел по кабинету, сцепив за спиной длинные пальцы. Он был высок, худ и узкоплеч, но хорошо сшитый костюм отлично скрадывал все изъяны фигуры. А дорогие очки, сделанные по спецзаказу в Италии (будто у нас делают хуже), придавали его лошадиному лицу выражение задумчивой мудрости или, наоборот, мудрой задумчивости. В общем, они ему очень шли.

Шефу было шестьдесят три года. Благодаря здоровому образу жизни выглядел он лет на десять моложе. Ездил на велосипеде, загазованной Москве предпочитал экологически приличный северо-запад Подмосковья, куда перебрался пять лет назад, два раза в неделю посещал бассейн недалеко от Савеловского вокзала (и когда только успевал?) и каждую субботу до одурения парился в бане, привезенной в разобранном виде из его родной деревни. Фотография Губановки висела у него на стене.

Притулившись у стола, за которым у них обычно проходили редсоветы, Аня вертела в пальцах свой диктофон, давший сбой. На конверте перед ней лежал талисман, который шеф пять минут разглядывал в увеличительное стекло, внимательно слушая ее рассказ о встрече с Лоренцем. Теперь он ходил по кабинету и обмозговывал ситуацию, а Аня думала, почему же ее подвел «Гурвиг», машинка практически безотказная. Может быть, с получки отнести его в мастерскую, пусть посмотрят?

— Итак, твоя статья побудила его к встрече, — вслух рассуждал шеф. — Почему? Если объективно, Анюта, то статья, между нами говоря, не лучше и не хуже других (она согласно кивнула), — и тем не менее он с тобой встретился. И на твоих глазах превратил силумин в золото. — Шеф остановился около талисмана и еще раз взглянул на него поверх очков. — Допустим, это действительно золото, хотя я еще раз проверил бы. Если не возражаешь, я возьму у тебя эту штуку на пару дней. (Аня снова кивнула.) — Чего хочет Лоренц? А хочет он, — шеф снова двинулся по кабинету, — чтобы ты описала превращение железяки в золото — это раз. И чтобы хорошенько вникла в тему алхимии и написала о ней более подробно и по возможности объективно. Это два. Зачем ему это? — спросил шеф не столько у Ани, сколько у самого себя. — Мотивы могут быть разные. Практика показывает, что чаще всего они упираются или в деньги или в идею. Если Лоренц действительно может превращать металлы в золото, проблема денег перед ним не стоит. Если он обычный шарлатан (что, Анюта, скорее всего), то мы ему нужны как рекламная площадка. А еще зачем? Объективности ради надо признать, что в этом плане мы из себя мало что представляем.

— В том-то и дело, Игорь Андреевич, — поддакнула Аня. — Те же «Аргументы» или «МК» раскрутили бы его за две недели. Почему мы?

— Остается идея, — продолжил шеф. — А что, собственно, тебя смущает? Мы журнал довольно-таки специфичный, со своим более или менее подготовленным читателем. И именно до этой аудитории Лоренц собирается донести свою идею.

— Какую? — спросила Аня.

— Ну, как какую? Что алхимия имеет место быть.

— А зачем ему это? — пожала плечами Аня. — Ну, предположим, убедил он в этом наших читателей — и что дальше?

Шеф походил, подумал, поскрипел новенькими туфлями. Потом спросил:

— Ты сама-то как считаешь?

— Не знаю, Игорь Андреевич, — честно призналась Аня. — Ладно бы доктор был алхимиком в чистом виде. Так ведь он универсальный дяденька: и экстрасенс, и по оккультным делам спец, и вилки взглядом сгибает, как Уро Геллер. Все в одном флаконе. Это меня как-то смущает.