Эликсир бессмертия - [6]

— А если я прямо сейчас подъеду? Найдешь время?

— Солнце, — вздохнул Сафар, — для тебя я найду время всегда. Привози — жду. Я на работе.

Что ей нравилось в Сафаре, так это его всегдашняя готовность помочь. Кому-кому, а лично Ане за шесть лет знакомства он ни разу не сказал «нет», хотя иногда ей приходилось обращаться к нему с просьбами весьма сомнительными. Например, подстраховать ее встречу с бандитом Марголиным, чтобы взять у того интервью, или составить компанию на свинг-вечеринку. Когда Аня работала в «Новостях недели», куда ее только не заносила репортерская нелегкая, и Сафар по первому же зову приезжал на своем черном «Вольво» (иногда с хорошим сопровождением), дарил всегдашние хризантемы и без лишних вопросов говорил: «Куда рулить и как себя вести?» Да, старый друг лучше новых двух, это точно.

Через полтора часа Аня уже подъезжала к магазину «Золотой телец», где Сафар сделал карьеру от продавца-консультанта до коммерческого директора. Теперь, чтобы к нему попасть, нужно было пройти магнитное кольцо и частокол из невзрачных охранников, которые, однако, отличались ярко выраженными боевыми мозолями на костяшках пальцев, разбивших не одну физиономию.

Главный бодигард провел ее в кабинет, где Сафар как раз говорил по телефону с неким Джозефом. Из его английской скороговорочки Аня поняла, что речь идет о катере, который один из них собирается продать другому. Сафар кивнул Ане и двинул по столу пепельницу в форме полого теленка. Ей теперь всюду мерещились алхимические символы, и потому пепельница напомнила созвездие Тельца, знак которого олицетворяет аммиачную соль. В пепельнице лежала заколка: недели две назад она забыла ее у него в машине.

Наконец Сафар бросил трубку на рычаги.

— Скоро будем на катере кататься, — похвастался он и покачался в кресле вперед-назад. — Водоизмещение — как у «Титаника», двигатель — «Роллс-ройс», скорость — полста узлов. Возьму тебя матросом первого класса. У тебя есть тельняшка? Ну, привет!

Перегнувшись через стол, он потрогал губами ее щеку. От него вкусно пахло лосьоном «Макентош», которому он не изменял уже несколько лет. Его строгий черный костюм отлично гармонировал с белой водолазкой, обтягивающей намечающееся брюшко. На широком усатом лице лучилась улыбка. Сафар был Ане по обыкновению рад.

— Ну, солнце, давай показывай свое изделие, — проговорил он, потирая руки. — Насколько я понимаю, ты уже начала промышлять фальшивым золотом? На Парагвай нашпионилась, теперь на золото переключилась, а?

Улыбаясь его шутке, Аня достала свернутый конверт, а из конверта — талисман и положила его перед Сафаром.

— Фи! — поморщился он. — Я-то думал, у тебя килограмма четыре!

Он взглянул на подкову сперва невооруженным глазом, потом вынул из стола огромную лупу в массивной стальной оправе. С полминуты рассматривал талисман, поворачивая его так и эдак.

— Толкнуть хочешь или как?

Аня перевела дух:

— А сколько за него дадут?

— А сколько хочешь? — Сафар убрал лупу в стол. Из другого ящика достал пузырек и пипетку, набрал пару капель какой-то жидкости и над стеклянной пластиной капнул в нескольких местах на подкову.

— Золото, — заявил он наконец, наблюдая за реакцией металла. — Не очень чистое, но золото. Или тебе нужно более подробно? Сколько примесей и какие?

— Да нет, не нужно, Сафар, — отказалась Аня и подумала, что, если бы это оказалось не золотом, проблема решилась бы сама собой. — Прости, но ты абсолютно уверен, что это золото? Это очень важно.

— Солнце, не зли меня, ладно? — Сафар спрятал кислоту и пипетку, вытер салфеткой талисман и вложил его обратно в конверт. — А то не возьму тебя на яхту. Куда тебя пригласить? Открылся новый ночной клуб около «Киноцентра», — хочешь?

— Хочу, — улыбнулась Аня.

— Значицца так, солнце. — Сафар полистал на столе календарь. — Сегодня у меня занят вечерок… завтра презентация… а вот как насчет четверга?

— Нормально, — ответила Аня.

— Я заказываю на четверг столик и с утреца делаю тебе контрольный звонок. О’кей?

— Ладно, Сафар, договорились.

Больше Ане делать тут было нечего. Она чмокнула Сафара, прошла охрану, оценивающими взглядами проводившими ее до самой двери, а через полчаса, стоя под светофором, не спуская ноги с педали сцепления, вдруг подумала, что на ее глазах талисман из сплава под названием силумин превратился в золото. Пусть не самой лучшей пробы, но — в настоящее золото, в самое настоящее. А это ведь серьезный аргумент в пользу доктора Лоренца. Вернее, в пользу этой самой алхимии, которую он представлял. Подменить талисман он не мог, она глаз не сводила с его рук. И что же получается?

Доктор Лоренц доказал, что говорит правду. И если она себя хоть чуть-чуть уважает как журналистка, то должна выполнить обещанное. То есть по мере возможности вникнуть в эту алхимию и о ней написать, отставив свой бабский скепсис за горизонтом. Ах, душа к алхимии не лежит?

— Она у тебя вообще ни к чему не лежит! — подумала Аня вслух, и это была чистая правда.

Аня прекрасно понимала, что, окажись на ее месте действительно хорошая журналистка, профессионалка, которых, надо сказать, немало в Москве, да попади ей в руки такая козырная тема, она наверняка вцепилась бы в нее намертво, и за доктором бы проследила, и выкачала бы из него все, что только можно. Но звезды расположились так, как расположились, и Лоренц вышел именно на нее. При желании это можно, конечно, счесть и случайностью, но Аня уже хорошо знала, что в жизни ничего случайного нет.