Ели халву, да горько во рту - [37]

– Вы уж только не обижайтесь на меня.

– Что вы, доктор! Я вам только признателен. Человеку нужно указывать на дурные его наклонности, иначе он может не разглядеть их и не сумеет с ними бороться.

Это было сказано искренно и с чувством, и Жигамонт успокоился. После поединка он ощутил, что немало проголодался и, простившись с юным князем, отправился на кухню с твёрдым намерением съесть плотный завтрак и взбодриться двумя чашками крепкого кофе.

– Клап-штос!

– Прекрасный удар, княгиня! – Немировский потёр мелом кончик своего кия, готовясь нанести им удар по намеченному шару, одиноко ожидавшему своей участи на зелёном сукне.

Олицкая поджала губы и, погладив дремавшего на специально принесённой подушке шпица, выпрямилась. Ох, не рада была уже Елизавета Борисовна, что согласилась на предложение Жигамонта «пригласить специалиста». Этот пожилой московский следователь с умными, лукавыми глазами взялся за дело с чрезмерным рвением. Не осталось в доме угла, куда бы ни заглянул он, не осталось никого из челяди, с кем ни потолковал бы он! А теперь снова одолевает вопросами саму её, княгиню Олицкую! И вопросы сплошь – лишь отдалённо касающиеся дела. Роет, роет землю этот хитрый следователь… А ведь этак он может отрыть и что-нибудь совсем не нужное, лишнее. Какое дело ему до того, чем занимались её пасынки? Взялся восстанавливать чуть ли не всю их жизнь! А заодно и её собственную! Нет, надо было разбираться самой, а не звать сторонних умников, которые так и норовят найти что-нибудь на тебя же саму!

Елизавета Борисовна была раздражена, но всеми силами старалась скрыть это за маской любезности. Тем не менее ей казалось, что пожилой следователь с приятной улыбкой видит её насквозь, читает каждую её мысль. Это приводило в бешенство, и оттого так дурно играла сегодня княгиня.

Зато Немировский был невозмутим и ловко отправлял в лузу шар за шаром.

– От борта и в угол, – и последний шар отправился за своими братьями-близнецами. – Партия, Елизавета Борисовна!

– Поздравляю, Николай Степанович! В следующий раз я непременно отыграюсь!

– Всегда к вашим услугам!

В комнату вошёл Георгий Павлович и остановился в дверях, не выпуская изо рта трубки.

– Как жаль, что вы уже закончили. Я не умею играть в бильярд, но люблю смотреть, как играют другие, – промолвил он.

– Вы кстати, милый доктор! – отозвалась Олицкая. – Я собиралась сейчас проехаться по имению, посмотреть, как там жизнь кипит. Вы не составите мне компанию?

– Вы хотите ехать сегодня? После всех несчастий?

– Что бы ни произошло в этом доме, это не заставит меня ни на йоту изменить раз и навсегда заведённого порядка, – резко ответила княгиня, беря на руки собачку. – Вы едете?

– Извольте, – пожал плечами Жигамонт.

– Тогда идёмте, – сухо сказала Елизавета Борисовна, кивнув на прощание Немировскому, ответившему ей галантным полупоклоном.

В коридоре княгиню и её спутника остановила Даша.

– Там Арсений Григорьевич приехали, – сообщила она.

– Только его мне не доставало! – рассердилась Олицкая. – Что ему надо?

– Елизавета Борисовна, так они всегда в это число являются. Вы сами так установили.

– Ах, да… С ума я сойду скоро с этой катавасией, вот что… Так он колбасу привёз?

– Да. И мясо мы должны им продать.

– Так, всё! Баста! Пусть с ним твой отец разбирается. Только передай ему, что все счета я проверю лично! Каждый батон колбасы пересчитаю! Так и передай!

– Слушаюсь, Елизавета Борисовна! Арсений Григорьевич сказали передать вам свои сердечные соболезнования.

– Поклон ему от меня!

– Они с дочерью на сей раз приехали.

– Так что же?

– Ничего, Елизавета Борисовна. Только она ничего в деле не понимает. Ушла по саду ходить…

– Так пусть ходит, сколько ей влезет! – воскликнула Олицкая. – Мне что до того? В саду у нас, кроме груш да яблок, воровать нечего! Ступай, скажи, что я его принять сегодня не смогу. И отцу своему скажи всё, что я велела.

Горничная кивнула и убежала.

– И на кой он дочь притащил? – пожала плечами Олицкая. – Сын, что ли, захворал у него? Да не всё ли равно!

– А кто таков этот Арсений Григорьевич? – полюбопытствовал Жигамонт.

– Купец. Колбасу делает. Мы ему мясо продаём, а он нас своей колбасой снабжает исправно. Только, кажется, метит он в родню мне затереться.

– Каким образом?

– Сына своего на нашей Маше женить. Только пусть на другое крыльцо сватов засылает! Дядя Машу внучкой признал, она теперь – Каринская! А, стало быть, и жениха мы ей из благородных сыщем. К тому же и приданое дядя даст за ней хорошее. А что же мы стоим, милый доктор? Поспешим! А то ещё какая-нибудь бестолочь нас остановит…

К удивлению доктора Жигамонта Елизавета Борисовна решила устроить верховую прогулку. Несмотря на годы, княгиня прекрасно держалась в седле, лошадь её мчалась быстро, и лишь подол чёрного платья развевался позади неё. Георгий Павлович с трудом поспевал за Олицкой, чувствуя себя на выбранном сером в яблоках скакуне несколько напряжённо из-за отсутствия привычки к лошадям.

Миновали перелесок, поднялись на высокий холм, и княгиня остановила коня. С этого места открывался превосходный вид на окрестные поля, деревни, переливающееся в лучах солнца озеро в окружении молодых берёз, златоглавый храм с воспаряющей ввысь красавицей-колокольней.