Эльфийский тесак - [60]

На следующий день, наш дружный отряд выехал из леса на трех подводах, набитых до отказа всем, что только нашлось в кладовых у энтов. А нашлось там вещей немало. Склад энтов более всего походил на таможенный пункт досмотра, на котором конфисковывались товары, либо на крупный пункт по приему краденого белья в стирку. Ввиду отсутствия здравура и пива, старый энт вручил, якобы волшебный напиток, отведав которого, любой становился настолько сильным, что играя в домино, мог расколоть костяшками стол.

— Очень полезный напиток, — язвительно заявил хоббит. Старый Буратино виновато развел руками.

— Эй, Буратино, а кто тебя так назвал? — спросил напоследок энта осмелевший Торин.

— Папа, — гордо сообщил Буратино. — Папа Карло.

— А маму? Маму, как звали? — любознательность хоббита не знала границ.

— Маму? — переспросил старый энт. — Маму звали Джузеппе.

— Тьфу, — одновременно заявили наши герои. — Ну и шуточки у этого автора.

— Посмотрим, — проворчал автор. — Посмотрим, что вы все скажете, когда книга закончится! Будете меня просить, ползая на коленках, «ну напиши еще немножко своих шуточек, а то читатели нас долго помнить не будут».

— Что? — ужаснулся хоббит. — Я думал, уже конец.

— Нифига, — огрызнулся автор. — Работать, негры, солнце еще высоко!

Солнце светило очень ярко, вызывая естественное раздражение у наших героев. Резвые дристанийские скакуны, угоняемые добродушными энтами у случайно забредающих в леса беззащитных и одиноких всадников, радостно рвались вперед, навстречу новым приключениям.

— Ой, как я устал, — застонал хоббит, то и дело стегая свою лошадку. Его подвода ехала медленно и неспешно. — Устал уже стегать эту тупую скотину, так медленно она едет, — пожаловался он Торину на свою лошадь. Тот кивнул, но явно было видно, что гномы переносят все дорожные тяготы и лишения гораздо более стойко, чем разнеженный хоббит. Фолко ни с того ни с сего рассердился и на первой же стоянке содержимое подводы Торина и Малыша волшебным образом уменьшилось, зато воз хоббита распух так, что тот с трудом удерживал равновесие, сидя на некоем подобии вещевой пирамиды. Это не осталось незамеченным со стороны Торина и Малыша и на следующей стоянке воз хоббита исчез совершенно полностью, а сама подвода лишилась своих колес. Зато у гномов на каждой подводе образовалось по «запасному», как они уверяли Фолко колесу а груз чуть ли не вываливался. Рассерженный Фолко выпряг свою, как он называл, клячу и разжег из останков своей телеги прощальный для Сторожевого Леса костер. На следующей стоянке гномы на всякий случай приковали колеса цепью на ночь, а содержимое возов было упакованы в два гигантских вьюка и подвешены за веревку к вершине одного из деревьев. Наутро, едва протерев глаза, гномы не поверили своим очам. Они увидели, что вместо вьюков на веревке болтаются скованные цепью между собой колеса от телег, а вьюки бесследно исчезли. Зато у костра валялся в джоску пьяный хоббит, рядом с ним огромная (и наполовину пустая) бутыль.

«Крестьянское пойло» — значилось на этикетке. «Мейд ин Дристань» — было накарябано чьей-то неумелой рукой.

— М-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м, — заявил хоббит, когда его попытались попиннать и привести в чувство. — Быв-в-вали дни веселые, заорал он и вновь заснул. Из его скрюченной ладошки выкатилось несколько монеток. Не было никакого сомнения в том, что ночью хоббит продал тюки за бесценок в ближайшей деревне и бессовестно напился. — Отлезь гнида, сообщил он Торину, трясшего его за грудки и вновь захрапел. Гном заскрежетал зубами и сплюнул.

— Послал же Дьюрин на нашу голову такого ублюдка, — высказался он, с трудом сдерживаясь. Из его волосатых ушей начал виться дымок.

— О! — благоговейно заявил Малыш, увидев бутыль. — Хвала великому Дьюрину, он послал на нашу голову эту бутыль! — вознес хвалу Малыш и вцепился в заветную емкость так, словно его пальцы были обмазаны быстросохнущим военным клеем.

— Наливай, — вздохнул Торин.

Бутылка самогонки кончилась на следующий день. Раньше всех очнулся хоббит, у которого страшно болела голова. Первым, что он узрел, так это лежащие вповалку тела гномов. Рядом валялась совершенно пустая бутыль.

— Как страшно болит голова, — пожаловался Фолко самому себе и принялся рыться в рюкзачках гномов. Выудив из них целлофановые пакеты со сменой белья, представлявшего собой кучу рваных трусов и дырявых носков, хоббит покрутив головой направился в ту же деревню, где выгодно продал этот хлам старьевщику. Оставим старьевщика зашивать дырки и нашивать заплатки и вернемся к хоббиту. Всех денег хватило лишь на один стаканчик самогонки в деревенском трактире. Страшно недовольный уровнем цен хоббит попытался было протестовать, но под смех посетителей деревенский вышибала, парень лет двадцати ростом с небольшую гору и мозгами, как у трехмесячной обезьянки породы илуватар, сгреб Фолко за шиворот и, подкинув, хорошим пинком выбил несчастного половинчика метров на двадцать от ворот (трактира. Зрители зааплодировали. Фолко, почесывая ушибленное место, пообещал вернуться и скрылся в придорожных кустах. Дружный хохот проводил его. Некоторые деревенские увальни принялись биться об заклад, вернется ли этот маленький шут обратно. К удивлению многих, поставивших против, и к радости немногих, поставивших за, из кустов вскоре вновь показался тот самый нежомерок. Вслед за ним на дорогу вышли два гнома в мифрильных доспехах, да и сам Фолко распахнул свой плащик и заблистал на солнце всеми цветами своей кольчужки. Засучив рукава и поплевав на ладони, Фолко показал на «обидчика» и его «приспешников», после чего спрятался за широкими спинами своих заступников. Спустя пять секунд, оба гнома, что-то рыча на своем наречии, принялись избивать всех, кто попадал под руку. Здоровенного детину, наподдавшего Фолко ногой, разъяренный маленький гном свалил одним ударом кулака и, раскрутив за руки, словно молот, с натугой метнул вышибалу на крышу трактира, закинув его прямо в трубу, после чего раздавая удары направо и налево, направился вместе с Торином внутрь трактира. Сзади, за их спинами появился Фолко. В его руках невесть откуда появилось национальное оружие хоббитов — бейсбольная бита.