Эльфийский посох - [22]

Не мог лорд признаться, что у него такой сын. Сначала надо с ним поговорить. Но об убитых стражах он молчать тоже не мог.

— Я видел останки погибших, — сказал он. — А сегодня утром держал в руках меч, способный оставить обугленные срезы на плоти. Алкинор болен, и даже мне не удалось снять с него порчу Выжженных Земель.

Хоэрин свел брови:

— Порчу… И ты не сказал королеве об Энрахе?

— Бессмысленно. Он уже избавился от меча, и я не смогу ничего доказать. Поэтому и рассказываю это тебе, Хоэрин. У храма я почувствовал след Алкинора, но дальше он затерялся, а времени на поиски нет. Теперь вся надежда на тебя: ты сильнее и можешь найти меч по следу моей магии в нем. Может быть, он приведет к Эосте или даст какую-то подсказку, где ее искать… если еще не поздно.

Хранитель кивнул:

— Сделаю. Идем.

Они покинули хранилище и по пути до развилки троп шли вместе. Старый маг опирался на высокий посох — простую узловатую палку, даже без навершия с кристаллом. Впрочем, Даагон давно подозревал, что таким кристаллом было все древко цвета янтаря.

— И как ты поступишь, если вина Энраха подтвердится? — спросил Хоэрин.

— Не знаю. Пока она не доказана, он невиновен, и я попробую ему помочь. Он ведь тоже… болен.

— Не всегда возможно помочь, Даагон. Думаю, у тебя есть веские причины считать, что ты не ошибся. Род этого стража троп давно известен, как ты сам убеждал меня.

— Да, убеждал. Но только весь он погиб у границ Империи десять лет назад, а сам Энрах еще через пять лет бежал из плена инквизиторов. При этом в живых не осталось никого, кто помнил бы его в лицо и мог бы подтвердить или опровергнуть, что этот эльф — действительно сын рода Даэлир. Идеальное прикрытие для того, за кем охотятся друиды Древа Смерти.

— То есть он знал о Древе столько лет и молчал.

— Кто знает, что осталось в памяти новорожденного? — горячо возразил Даагон. — Думаю, ничего, кроме первородного ужаса.

— Подожди. Я еще не услышал доказательств, что Энрах и есть твой сын.

— Он успел снести голову напавшему на меня демону. Как Энрах узнал о невидимой атаке? Двойник таился в ложбине, и даже я прошел мимо, не заметив. Меч же был брошен издалека и угодил точно в цель. Такой удар можно нанести, только определив точку атаки на разум атакуемого. И только мой сын мог уловить эхо атаки.

— Хороший довод, но не выдаешь ли ты страстно желаемое за действительное?

— Его меч — второй довод. Кто из эльфов, кроме носителей огня Галлеана, способен справиться с огнем Преисподней? Но, главное, это Эоста. Только мой сын мог понять раньше всех, что пророчица становится не просто серьезным препятствием на его пути, а угрозой немедленной смерти. У Энраха была причина ее устранить, ведь перед атакой демона я намеревался похитить девочку и передать ей древо Эрсетеа. И еще. На ристалище я не заметил в нем ни малейшего беспокойства отсутствием девушки, за якобы оскорбленную честь которой он не так давно всерьез пытался меня убить. Выходит, он знал, что ее там не будет, и знал, почему.

— То есть он убийца и трус.

Даагон судорожно вздохнул:

— Мне больно слышать такое, и я не буду его осуждать, Хоэрин. Да и как могу я осуждать того, кто стал первой жертвой Древа Смерти и стал ею по моей вине. Не забывай, он ведь спасся. Если мальчик тридцать лет прячется от Древа, это что-то значит. Он не сдался и борется!

Они дошли до развилки, и пора было прощаться.

— Мы еще увидимся, Даагон, — остановился старый маг. — Но один вопрос я должен задать сейчас. Понял ли ты, почему для эльфов не имеет значения, найдешь ли ты сына?

Горькие складки легли у губ лорда:

— Это несложно понять. Соки древа должны быть обновлены полностью. Чтобы ни следа не осталось от гнили… хотя ее, между прочем, и без того нет. Чтобы ни малейшей опасности — слишком мало осталось родов, владеющих магией огня Галлеана. Мой родной сын не сможет стать моим наследником, даже если прямо назовет себя, потому что он — первый и главный корень Древа Смерти. Скажу больше: после того, как узнали о Древе, нас обоих обрекли бы на смерть.

— И ты нашел выход: Эрнах сможет тайно стать одним из наследников.

— И спастись, Хоэрин.

— Значит, ты решил своей смертью искупить вину перед мальчиком за ночь его рождения? Не скажу, что мне это по душе, но это твой выбор, Даагон. Хотя есть и лучшее решение. Именно поэтому я не буду торопиться рассказать обо всем королеве, хотя это и мой долг.

И за это Даагон тоже был благодарен старому другу.

— Ты имеешь в виду — уничтожить Древо Смерти? — спросил он. — Да, это спасло бы всех. Но сначала нужно найти Посох Духа и вычислить слуг Мортис, пока они не добрались до моего сына. А ключ к Посоху — оборотень, которых в Невендааре тьма. Видишь, мне совсем некогда умирать.

— Оборотень… Хранитель Леса иногда говорит загадками, понятными только детям Галлеана, помни об этом, мой юный друг. И помни о том свитке, что я дал тебе.

Лорд улыбнулся, протянул ладонь, прощаясь, и хранитель свитков ответил тем же. Кончики их пальцев соприкоснулись, и теплое сияние охватило обе ладони, напомнив очертаниями сердце — единое для двоих, единое для всех, кто хранит огонь Галлеана.