Эльфийский подменыш - [77]

– Мне говорил-то… – Розмари на мгновение задумалась, а потом решительно тряхнула кудрями. – Ну и чё? Тебе разбойников, что ли, в лесах мало-то? Да их на милю по дюжине-то!

– А то, что Артур Девятый правит всего пять лет и уже прослыл справедливым и мудрым королём. С ним Мартин вряд ли бы поссорился. Выходит, он был рыцарем Артура Восьмого – Благонравного. А того многие укоряли за излишнюю мягкость, так что тоже не сходится. К тому же, если Мартин успел побыть рыцарем при прошлом короле, то во сколько же лет он получил Посвящение? Не рановато ли для мирного времени? Зато если припомнить Артура Седьмого, то тут найдётся всё: и вздорный нрав, и постоянные междоусобицы с вассалами, и сотни историй о несправедливых решениях. Вот только и Мартину тогда не двадцать пять.

– Опять домыслы! – Келликейт дёрнула плечом, будто отгоняя назойливую муху. Её оковы звякнули, и девушка поморщилась от боли.

– А как же проклятие? – Брендалин шагнула ближе. – В сказке оно точно такое же, как у Мартина. Или вы думаете, королева Медб других проклятий не знает и раздаёт всем одинаковые?

Джерри хохотнул:

– Не, ну а вдруг? Может, училась плохо. А вообще, совпадения всякие бывают. Хотя тут ты права: проклятие заставляет призадуматься…

– А почему бы не пойти и не спросить у М-мартина п-прямо? – предложил Орсон, но от него дружно отмахнулись.

Великан хотел ещё что-то возразить, но Келликейт молча взяла его под руку, вынуждая сесть рядом с собой.

– Так он тебе и скажет правду! – Элмерик понял, что пытается говорить так, будто малого ребёнка утешает, и осёкся; неискренняя улыбка вмиг сошла с его губ.

– Эй, рыжий! – Джерри хлопнул его по плечу. – А что, если ты на него просто посмотришь? Ну, этим своим особенным взглядом! У тебя ведь уже стало получаться?

Элмерик хотел шикнуть, чтобы тот закрыл рот, но было уже поздно – все взгляды обратились к нему. Келликейт подняла бровь, Орсон вытаращился в немом восхищении, а Розмари приоткрыла рот.

– И ты мне не сказал? – Брендалин с улыбкой коснулась его плеча, но Элмерик разглядел затаённую обиду в её взгляде.

Впрочем, повод был: они же обещали быть честными друг с другом.

– Он преувеличивает. – Элмерик невольно отступил на шаг. – У меня редко получается. Да и без толку всё это: если наш подменыш не эльф под личиной, то истинным взглядом ничего дельного не рассмотришь. Но это и не нужно. Я более чем уверен, что сказка про нашего Мартина – ни про кого другого. Помните, я говорил вам, что Мартин беседовал на конюшне с каким-то полуэльфом? Так вот, того звали Сентябрь. Выходит, я своими глазами видел рыцаря Сентября.

Взоры присутствовавших снова обратились к барду.

– А чего сразу не сказал? – вдруг напустился на него Джеримэйн. – Мы тут головы ломаем, а он – смотрите-ка – о самой главной улике молчит! Слушай, ты просто дурак или, может, тоже в сговоре с эльфами?

– Да ты мне всё это время слова сказать не давал! – огрызнулся бард.

– А ну помолчите оба! – Келликейт сказала это совсем негромко, но её в голосе была такая твёрдость, что, казалось, даже птицы за окном – и те притихли. – Элмерик, расскажи нам ещё раз всё, что тебе известно. Только в этот раз, пожалуйста, со всеми подробностями.

Бард вздохнул и вновь изложил Соколятам всё, что видел на конюшне в одну из ночей после Мабона. С каждым его словом лица приятелей становились всё мрачнее.

– Говоришь, это он поджёг дуб дикой магией? – Джеримэйн даже не попытался скрыть зависть. – Во даёт!

– По-моему, теперь всё ясно как день. – Брендалин положила книгу на стол, а сама опустилась на лавку. – Вам так не кажется?

Элмерик заметил, что у неё от волнения дрожат пальцы.

– Да, пожалуй. – Джерри прислонился к стене, сплетая руки на груди. – Погано-то как! Ненавижу крыс… Что делать будем?

– А я-то ему верила… – Розмари шмыгнула носом. – Ну как же так-то?

На неё было жалко смотреть: девушка едва не плакала. Элмерик хотел бы найти слова утешения, но, увы, не сумел придумать ни одного. Он ведь и сам чувствовал себя преданным. До последнего надеялся, что поступкам Мартина можно будет найти иное объяснение. Но сказка расставила всё по местам.

– Мне страшно… – Брендалин опустила голову; её голос звучал едва слышно. – Это сколько же ему лет? Шесть десятков или больше? Он же, наверное, очень сильный… А вдруг мы не справимся? Может, лучше рассказать учителям?

– Не бойся, я же с тобой!

Элмерик встал у неё за спиной, положив руки на хрупкие девичьи плечи. Девушка наклонила голову, приникая щекой к его ладони.

Признаться, барду и самому было боязно, но рядом с Брендалин он чувствовал себя намного увереннее: словно рыцарь, которому выпала честь защитить прекрасную даму от напасти. В такие дни легче всего презреть собственный страх.

И вдруг, будто гром среди ясного неба, прозвучало:

– Знаете, я ухожу… – Орсон рывком поднялся на ноги; половицы под его сапогами жалобно скрипнули, а на столе звякнули тарелки.

Сейчас он совсем не выглядел привычным недотёпой. Черты лица словно стали жёстче, в голосе прорезался металл, светлые брови сошлись в линию у переносицы. Наверное, именно так и должен был выглядеть истинный наследник лорда Трёх Долин. – Делайте что хотите, но я в этом участвовать не намерен. Я верил Мартину прежде и сохраню эту веру в своём сердце. А те, кто так легко забывает о былой дружбе и благодарности, – хуже любых предателей.