Елена - [12]

И не дождавшись ответа, накинул ей на плечи кофточку, привлек к себе и поцеловал в щеку.

За столом родственники наперебой расхваливали именинника. Кто-то с пафосом распространялся о высокой миссии юристов и журналистов.

Мать потихоньку увела Елену в другую комнату.

— Я хотела бы с вами поговорить… Давно вы дружите с Виталием? И как далеко зашла ваша дружба? — тихо спросила Маргарита Сергеевна придвигаясь к гостье.

— А мы не дружим, — неожиданно с вызовом ответила Лена. — И не бойтесь. Просто вместе выполняли задание кафедры.

— Зачем вы скрываете? Я ведь все вижу, — забеспокоилась Маргарита Сергеевна, — по вашим и его глазам. Он во всех тетрадях рисует ваш профиль.

— Не только мой… Там наверно целая галерея: и Клава, и Таня, и Люба…

— Было. Но теперь только вы… Но я прошу вас не спешите. Вам нужно раньше получить дипломы, устроиться. А там уж видно будет…

— Раньше самолеты, ну а девушки потом? — услышал последнюю фразу подошедший к ним Виталий. — Так в реальной жизни, мама, не бывает… Только в кино.

И он разлил в рюмки вино. Пили за здоровье именинника, за его настоящие и будущие успехи, за его подругу Леночку.

Потом все разошлись и они остались вдвоем: Елена и Виталий.

— Не уходи, прошу тебя… Какая разница вчера, сегодня или завтра? Ты все равно моя. Навсегда, — горячо убеждал ее Виталий.

Она отталкивала его руки, шептала: «нет», но он, не чувствуя боли, ничего не слыша, целовал ее губы, шею, грудь…

Все могло быть иначе. И когда на следующее утро Шабадаш смущенно бормотал, что, если она настаивает, он готов выполнить свой долг, Елена холодно ответила: «Ничего не помню, наверно, тебе спьяна померещилось». Одно лишь слово «нет» написала она и в ответ на длинное послание Шабадаша. Он жаловался, что судьба, вернее, комиссия по распределению забросила его в глубинный уголок, завидовал выпускникам, оставшимся в городе, сообщал, что готов хоть сейчас приехать к ней, чтобы не расставаться уже никогда.

А сердце надеялось, ждало настоящего большого чувства, как ждет иссохшая земля благодатной влаги, чистой и светлой. Не оно ли сейчас пришло?..

— Сознайтесь, Саша, я наверно очень смешная, растрепанная! — вновь повторила Лена. — Иначе вы бы не рассматривали меня, как музейную редкость. Правда?

— Нет, неправда. Все равно…

Он не успел закончить фразу, как раздался пронзительный телефонный звонок. Заведующий промышленным отделом Сакасян разыскивал Быховского. В информации не было уточнено принято ли судно государственной комиссией.

— Звоните на завод, не то сюда прибежит Сакасян и тогда вам до ночи не вырваться. Будет читать нотации, давать указания, советы.

Она не ошиблась. К сельхозотделу решительным шагом направлялся Марат Аванесович. Пока выяснилось, что комиссия приняла судно, и Саша выслушал многочисленные наставления, как впредь писать, уточнять и проверять факты, Лены в отделе уже не было. Александр с грустью спускался по лестнице, кляня и завотделом, и информацию. С досадой хлопнул входной дверью и в ту же секунду радостно заулыбался. Лена терпеливо ждала его на улице, недалеко от подъезда.

VIII

Редакционные четверги отличались от других дней недели, по крайней мере, тремя признаками: к четырем часам дня все отделы и секретариат успевали сдать в набор материалы для очередного и последующего номеров газеты, хотя в остальные дни процесс этот затягивался порой до вечера, сопровождаясь нередко напоминаниями и упреками.

Кабинет печати приобретал торжественный вид: открывали крышку почти всю неделю бездействующего рояля, на гладко полированном длинном столе появлялись цветы. В зависимости от времени года это были или молочно-нежные ландыши, щедро дарящие свой пряный аромат, или бархатистые надменные, но абсолютно лишенные запаха калы и гладиолусы, багрово-красные гвоздики и тюльпаны или сочные, душистые, сверкающие свежестью лепестков розы.

Вслед за машинным бюро, первым прекращавшим работу, сотрудники закрывали комнаты и направлялись в кабинет печати на свидание с артистами местных или гастролирующих театров, с популярными солистами-вокалистами, приезжавшими в областной центр, с известными писателями и поэтами, чтецами, крупными учеными, новаторами.

Елена и Сакасян пригласили Быховского на очередной «четверг». И сегодня он вместе со всеми слушал популярного столичного чтеца.

— Хорошо, правда? Вы любите поэзию? — шепнул Саша сидевшей рядом с ним Лене.

— Очень!

Елена зачитывалась стихами с детства. Многие знала наизусть.

Особенно увлекалась Лермонтовым. Никто другой так не был ей дорог, как мятущийся, ищущий бурю, но бесконечно одинокий, точно белый парус в безбрежном море, — гений-поэт. Мир поэтических образов, глубоких характеров, любви и ненависти, пусть порой слепой и необузданной, неоправданно дикой, мир грусти и счастья, боли и радости, навсегда остался в ее сердце.

Девушка мечтала о работе в отделе культуры редакции, где особая близость к театру, литературе, искусству, общение с любимыми исполнителями так удивительно привлекают и манят.

— Нет, к сожалению, вакантных должностей в культотделе, — разочаровал ее Петренко, — там Барабаш работает давно и небезуспешно. Да и Маяцкая у него в помощниках. Придется вам, Леночка, пока начинать с сельскохозяйственного. Но не падать духом! Там не менее увлекательно, уверяю. А встреч с интересными людьми, пожалуй, и больше. Если, разумеется, уметь находить их. Вот так.