Элементы. Идеи. Мысли. Выводы 1989–2016 - [34]

Член редакции «За науку». Был, как и В. Г. Комаров, вовлечен мною и Н. К. Никитиной в концептуальное проектирование.

В 1984-85 гг. написал программу синтеза концептуальных схем – МАКС. Аббревиатура раскрывалась как Манипулирование Концептуальными Схемами. В этой первой версии реализовывались операции с так называемыми М-графами, которыми Н. К. Никитина придумала отображать ступень рода структуры.

Первая попытка программирования операций синтеза в 1984 году началась в диалоге И. А. Крюкова с Н. К. Никитиной (что называется, «с голоса», без ТЗ и документирования), зашла в тупик, они не понимали, что не работает и что надо переделывать.

В это время я работал в НИИИ в г. Балашиха, где Главный конструктор САПР С. Г. Никешин был увлечен (как и тысячи других программистов в СССР) книгой Брукса «Мифический человеко-месяц или почему отстают от графика программные комплексы» и воодушевлен идеей структурного программирования. Он и поручил мне прочесть книгу Мичтома и Хьюза «Структурное программирование» и ввел эту методологию как основу в своем отделе.

Книга пришлась как нельзя кстати, я предложил Н. К. Никитиной начать расчищать запутанную программу. Она согласилась, и мы начали формулировать функции, разбивать программу на модули, декомпозировать функции на подфункции, выделять вызываемые подпрограммы и т. д. после совместной РГ, Игорь дома приводил программу в соответствие, начинал отвечать более структурно на вопросы о том, что какой модуль выполняет. Обязательным условием я поставил постоянное перерисовывание иерархии модулей. Постепенно схема иерархии разрослась так, что не умещалась на столе и мы «вышли на стену» (в квартире на Чистых прудах у Никитиной была прямоугольная длинная кухня, всю стену мы постепенно и заняли этой «портянкой»).

Постепенно, учась друг у друга, мы спроектировали весь МАКС, так что Игорь уже четко и без труда переписал и дописал недостающие подпрограммы. МАКС ЗАРАБОТАЛ! Компьютерный синтез КС был впервые достигнут.

Параллельно, весной 1985 года мы с Игорем занялись его дипломом. «Неожиданно» выяснилось, что увлеченно работая с нами, да еще и в редакции «За науку», Крюков не бывал в базовой организации и ничего не делал по дипломной теме. Наташа сказала, что она – ФУПМ, и в физике помочь не может. Стали мы с Игорем разбираться. Оказалось, что нужен был алгоритм распознавания подводной лодки «вероятного противника» по …ряби и пузырькам на поверхности океана. Я сделал какую-то продуктивную постановку задачи, Игорь быстро придумал такой алгоритм и написал программу, и защитил диплом. Сразу после шестого курса он пришел на работу в ЦНИИ проект, а затем перешел со всеми в ЦНИИЭУС в сектор Н. К. Никитиной, где уже целиком занялся программированием концептуального проектирования.

Творческий потенциал Игоря раскрывался и раскрывался с каждым месяцем, сулил настоящий прорыв в средствах проектирования. Незадолго до смерти он уже перешел к концептуализации МАКСа и объявил нам, что скоро он может концептуально спроектировать средства …концептуального проектирования.

Погиб Игорь трагически. В родной Ивантеевке его сбил грузовичок марки ЕрАЗ (что-то вроде нынешней Газели, Ереванского автозавода) при следующих обстоятельствах.

Игорь стоял на обочине шоссе и что-то делал с велосипедом. Или переобувался. Или еще что-то. Главное – он не ехал, а стоял. Был ясный солнечный день. Грузовик не просто задел Игоря. Удар пришелся на геометрический центр лобовой части машины. ЕрАЗ спереди квадратный и плоский. На железе отпечатался силуэт с вскинутыми вверх руками. Т. е., Игорь заметил несущийся на большой скорости прямо на него грузовик и успел привстать. Но не отпрыгнуть. Грузовик ударил его (фактически насмерть), съехал с шоссе на поле, а далее протащил его тело вниз с шоссе по зеленому лугу метров 200. И ЕрАЗ и тело Крюкова были внизу (шоссе было на насыпи). Я рассказываю подробно то, что видел сам. Мы выехали в тот же день – С. В. Солнцев, Н. К. Никитина, З. А. Кучкаров, И. В. Ивановский. С нами был кто-то из однокашников Игоря. Мы осмотрели в ГАИ ЕрАЗ изъятый как вещдок. Мы осмотрели примятую густую траву на протяжении этих страшных 200 метров, мы пошли на опознание в морг. Узнать Игоря было не просто невозможно. Невозможно было поверить, что это его лицо, настолько оно было изуродовано. Женщина в морге приподняла руки и ноги и сказала, что нет ни одной целой кости.

Хоронили его в закрытом гробу, так решили брат и сестра Игоря, мы поддержали. Матери его не показали. С. П. Никаноров на похороны не приехал.

Был суд. Н. К. Никитина была собранием трудового коллектива выдвинута в качестве «общественного обвинителя» – был такой институт в советском суде. С. В. Солнцев, З. А. Кучкаров и одногруппник Крюкова были ею заявлены как свидетели по процессу и мы не сидели в зале, а были вызваны для показаний в ходе процесса. У водителя была красноречивый адвокат, которая защищала его по всем канонам психологического воздействия. Н. К. Никитина позже сказала, что «Ваши выступления переломили ситуацию. Потому что дело шло к некоему минимальному сроку». Оказывается, водитель и ехал-то не спеша, и велосипедист вильнул ему под колеса. О том, какой силы был удар и о том, что велосипед целехонек остался лежать на обочине, суду не сказали… важным были и доводы о значимой роли, которую играл погибший в научных разработках института. Срок дали положенный.