Элемента.L - [44]

".

Шейн не воспринял бы эту историю всерьез, если бы не одно обстоятельство - на груди того "ангела" висел предмет, который есть у каждого азура. Аммонит.  Каждый азур носит на груди раковину аммонита. У самого Аркадия Шейна был аммонит очень редкого голубого цвета, он достался ему от отца. Правильно было бы сказать аммонит, замещенный флюоритом, как выяснилось при анализе медальона, но по сути это не важно. Важно то, что и описание талисмана, и описание "падшего ангела" и то как появился он "из ниоткуда" очень подходило под описание азура. И Шейн начал искать. И начал искать с архивов Столицы, потом  переехал сюда. А потом в его команде появился Дэн.

Дежурная по вокзалу еще не отключила свой громкоговоритель, по которому сообщила о прибытии поезда, а из яркого света восходящего солнца уже вынырнул локомотив и, издав один долгий гудок, начал стремительно тормозить. Состав остановился, Дэн внимательно рассматривал прибывших пассажиров, когда со стороны противоположной  той, в которую он смотрел, услышал знакомый голос.

- Не меня ли ждете, молодой человек?

- Аркадий Виленович! - пожал он руку своего руководителя.

- Доктор Майер! - в обычной своей манере поприветствовал его Шейн.

И они пошли по направлению к больнице, смешавшись с немногочисленными пассажирами прибывшего поезда.

- Что-нибудь успел? - спросил Шейн.

- К сожалению, нет, - смущенно ответил Дэн, понимая, что Шейн спрашивал его о Купчихе, - была моя смена в больнице, и работы было много.

- Ну, ничего-ничего, - успокоил его ученый, - надеюсь, у нас еще есть время, - и многозначительно улыбнулся.

В вестибюле больницы они разошлись. Шейн пошел к кабинету главврача.  Дэн не спрашивал, так как не в его привычках лезть не в свое дело, но кажется, Шейн останавливался у Екатерины Петровны, когда приезжал сюда.

- Сегодня я работаю наверху, если что,- сказал Дэн, уже направляясь к лестнице.

- Да-да,- я скоро поднимусь, - махнул ему Шейн.

Пока шли до больницы, Дэн вкратце рассказал, что в целом состояние бабульки хорошее. Ела с аппетитом, давление, как и раньше в норме. Говорить пока много не говорит, возможно, из-за ослабевших голосовых связок, возможно, по привычке. Постовая медсестра с утра доложила, что спала она хорошо и ничего странного или необычного замечено не было.

От себя Дэну добавить было нечего, тем более работы действительно было много и с учетом его вчерашнего недосыпа, усталость сморила его уже к девяти вечера. Кроме как дать указание постовой медсестре с больницы следить за старушкой, его больше ни на что не хватило. Правда, было одно небольшое событие, которое вроде не имело прямого отношения к их работе, но самой бабки касалось, поэтому Дэн им заинтересовался.

После всех этих дневных волнений, когда Купчиха очнулась и заговорила, все в Доме Престарелых только и говорили, что об этом. Для постоялиц, которые сами могли ходить, за счастье было навещать лежачих и новости эти рассказывать. И вот шел Дэн после ужина по коридору к себе, когда услышал, как две бабульки в одной из комнат общаются.

- А я тебе, говорю, Зина, с Дубровки ее сюда привезли, - говорила та, что сидела на стуле у кровати.

- Что ты мне не знамо, что говоришь, - отвечала ей другая с кровати, - я тут с первого дня, как открыли эту богадельню. Я тут одна лежала, когда Купчиху эту привезли. Наша она, Сосновская. Дом ее раньше выше по ручью стоял.

- Где выше то? Там фабрика стоит,- не унималась собеседница.

- Так фабрику то на месте ее дома и построили! Какая ты, право, Вера, настырная, - отвечала ей Зина. - Фабрику нашу даже не построили, а пристроили к их заводу. Там такое поместье у них у Купцовых раньше было!

- Тебе-то откуда знать, ты со своим Толькой, когда приехала, фабрика уже стояла, - возражала посетительница.

- Так я на той фабрике отработала не один год, а там и вся ихняя утварь, и вензеля их везде. Видела комод у нее в комнате стоит? - спросила хозяйка комнаты.

- Да я сроду к ней не ходила и не пойду! - возразила гостья.

- Я если бы ходила, видела бы, что на комоде буква "К" там, завитушками разными вырезана. Вот такие и на фабрике были. А эта старуха вроде Купцова того младшая дочка, незамужняя. А жила она в Доме Престарелых в Дубровке, пока этот у нас не открыли, - закончила хозяйка комнаты.

- Так, а я что говорю! Я ж говорю, что с соседней деревни ее привезли, а ты мне местная, она, местная, - старушка поднялась, переставила стул на место - Уберу, а то убьешься еще об стул-то. Ну, пойду я к себе, а то там кино уж, поди, началось. Тебе телевизор включить? - обратилась она к хозяйке.

- Да я сама, - показала она на пульт.

- Ну, бывай! До завтра! - сказала гостья уже в дверях.

- Да, а завтра кто жив будет! - махнула ей на прощанье хозяйка.

Дэн подождал пока гостья уйдет. Он и не заметил, как инспирировался, пока слушал их разговор. И пока был невидимым и не забыл этот разговор, зашел и в комнату Купцовой. Она тоже смотрела телевизор. Массивный ореховый комод был отделан сверху зеленым сукном, на котором собственно и стоял телевизор. Дэн не знал, как назывались эти резные детали по краям шкафа, но буквы, на которые он раньше даже не обращал внимания, сейчас сразу бросились в глаза. Каждый ящик по центру был украшен искусно вырезанными и изящно сплетёнными между собой двумя буквами К и Е. "Купцова Евдокия" - решил Дэн и пошел спать. "Сколько ж лет было тому Купцову, когда родилась у него эта младшая дочь?" - подумал он, уже засыпая. И первый раз за последние два дня вспомнил о девушке, за которой он ездил в Эмск. "Надо бы на выходные отпроситься да съездить" - решил он и уснул.