Электрошок. Записки диджея - [77]
Тогда же я познакомился с ударником Дэниелом Беше — сыном знаменитого Сидни Беше (Sidney Bechet). Мы начали репетировать вместе, и я сразу же понял, что в моих композициях катастрофически не хватает пространства для живых инструментов. На "подгонку" альбома ушло около полугода. Когда работа была завершена, я послал переделанные треки Дэниелу, а также Карин Лаборд — классической скрипачке из Бордо, тоже заинтересованной в сотрудничестве с электронным музыкантом. Теперь оставалось собрать гастрольную команду. Кристиан Поле, ставший к тому времени моим менеджером, познакомил меня с одним из самых авторитетных французских звукоинженеров Дидье Любеном по прозвищу Люлю, в свое время сделавшим звук Rex. Заручившись согласием Люлю, я пригласил к себе в команду основателей танцевальной труппы "Белые ночи" Ульриха и ККО и двух техников: Лорана Дефлора и бывшего технического администратора Rex Фреда Кикемеля.
Благодаря связям Карин для репетиций мы получили в свое распоряжение концертный зал "400" в Бордо. Здесь-то все члены нашей команды и познакомились друг с другом.
Репетиции продлились три дня, а потом начались гастроли, которым предстояло растянуться на целых полтора года. Опробовав свою программу на публике европейских фестивалей, мы отправились покорять французские города: Лион, Марсель, Бордо, Руан, Лиль, Дижон… Во время концертов моя задача заключалась в том, чтобы распределять роли между музыкантами и из-за своего пульта управлять образующимися из коротких лупов и секвенций ритмическими партиями, таким образом задавая направление всему треку. Я был доволен тем, как проходят гастроли. Публика встречала нас тепло, а атмосфера, царившая в самой команде, напоминала мне каникулы в летнем лагере.
Через полгода после начала гастролей я узнал, что мой альбом "30" был выдвинут на "Виктуар де ля Мюзик" в новой для этой премии номинации "электронная музыка". Оказалось, что незадолго до этого Эрик Моран без моего ведома связался с организационным комитетом "Виктуар де ля Мюзик"[39] и предложил им послушать "30". Альбом прошел предварительный отбор, и я, не приложив к этому никаких усилий, очутился в финале.
Награждение победителей должно было проходить в легендарном концертном зале "Олимпия". При этом каждому из пяти финалистов было велено подготовить какую-нибудь композицию и накануне церемонии провести в "Олимпии" саундчек и репетицию. Все желающие могли воспользоваться услугами симфонического оркестра, нанятого организаторами. Мы решили, что будем играть "Acid Eiffel".
Итак, 19 февраля 1998 года мы с Дэниелом и Карин отправились в "Олимпию". Мы вошли через служебный вход и, оказавшись за кулисами, спросили у кого-то из техников, как нам найти администратора. "Так вы и есть эти самые техно-музыканты! — услышали мы в ответ. — Если хотите знать мое мнение, ваша музыка — полное дерьмо". И началось… Каждый из техников считал своим долгом отпустить в наш адрес какую-нибудь гадкую шуточку. В это же самое время моя жена, сидевшая в зале в ожидании начала репетиции, была вынуждена выслушивать бесконечные причитания персонала "Олимпии": "Какой позор!", "До чего мы докатились?!", "Кто их сюда пустил?!" и так далее. Так продолжалось до тех пор, пока за кулисами не появился наш звукоинженер Люлю — человек, пользующийся огромным авторитетом среди своих коллег. "А ты как здесь оказался?" — поинтересовались техники. "А я работаю с Гарнье", — ответил Люлю. Техники удивились. Потом кто-то из них узнал Дэниела Беше и задал ему тот же вопрос. "А я играю с Гарнье", — ответил Дэниел. Техники пришли в полное недоумение. "Наверное, ужасно противно играть такую музыку, да?" — посочувствовали они. "Да что вы?! Как раз наоборот! — рассмеялся Дэниел. — Это такой кайф! Мы собираем по шесть тысяч человек за выступление, представляете?!" Техники так и остались стоять с открытыми ртами… В общем-то, этих людей можно понять, подумал я. Они, скорее всего, никогда толком не слышали техно и знают о нем лишь по газетным статьям и телевизионным передачам, поэтому вполне естественно, что их возмущает вторжение этой музыки в храм французской песни, где когда-то выступали Эдит Пиаф и Жак Брель.
Когда настала наша очередь репетировать, Карин раздала оркестру партитуру "Acid Eiffel". "И это все?! — изумились музыканты. — Да это ж каждый школьник сыграет!" Но не тут-то было: как только мы начали играть, оказалось, что струнные постоянно сбиваются с ритма. Карин взяла скрипку и встала напротив музыкантов. Это помогло, но ненадолго, и вскоре в оркестре опять начался полный разброд. Пришлось остановиться. "Ну так в чем дело? Вы же говорили, что это проще простого! — недоумевала Карин. — Не понимаю, что такого сложного в синкопе?!" Когда репетиция закончилась, мы вежливо поблагодарили техников и музыкантов и покинули зал.
На следующий вечер я облачился в костюм и снова отправился в "Олимпию". Этой же ночью мне предстояло играть в Генте на фестивале I Love Techno, и организаторы "Виктуар де ля Мюзик", пойдя мне навстречу, поставили номинацию "электронная музыка" в начало церемонии. Сама церемония прошла для меня словно в ускоренной перемотке. "30" объявили победителем, я поднялся на сцену, сказал, что посвящаю эту победу всем техно-музыкантам, мы сыграли "Acid Eiffel", я прыгнул в свой техномобиль и взял курс на Бельгию.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Януш Корчак (1878–1942), писатель, врач, педагог-реформатор, великий гуманист минувшего века. В нашей стране дети зачитывались его повестью «Король Матиуш Первый». Менее известен в России его уникальный опыт воспитания детей-сирот, педагогические идеи, изложенные в книгах «Как любить ребенка» и «Право ребенка на уважение». Польский еврей, Корчак стал гордостью и героем двух народов, двух культур. В оккупированной нацистами Варшаве он ценой невероятных усилий спасал жизни сирот, а в августе 1942 года, отвергнув предложение бежать из гетто и спасти свою жизнь, остался с двумястами своими воспитанниками и вместе с ними погиб в Треблинке.
Книга писем 19-летнего командира взвода, лейтенанта Красной Армии Николая Чеховича, для которого воинский долг, защищать родную страну и одолеть врага — превыше всего. Вместе с тем эти искренние письма, проникнуты заботой и нежностью к близким людям. Каждое письмо воспринимается, как тонкая ниточка любви и надежды, тянущаяся к родному дому, к счастливой мирной жизни. В 1945 году с разрешения мамы и невесты эти трогательные письма с рассуждениями о жизни, смерти, войне и любви были изданы отдельной книжкой.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.