Электрошок. Записки диджея - [23]
Диджей и промоутер Филипп Корти был живой легендой трэш-культуры. Этого дарня с начала 80-х боготворила вся клубная тусовка юга Франции. Корти усердно культивировал имидж законченного экстремала: он мог у всех на глазах спустить штаны и сделать скретч собственным членом; мог в самом разгаре вечеринки объявить состязание по бальным танцам; мог без предупреждения вышвырнуть из-за вертушек не понравившегося ему диджея; в конце концов, мог просто зайти в первый попавшийся клуб и устроить там крутой дебош. В своей диджейской ипостаси Корти был не менее дерзок и беспощаден. Рассказывают, что на весьма престижном чемпионате DMC по скретчингу, проходившем в античном театре Нима, он вверг публику в состояние глубокого шока, поставив, причем на максимальной громкости, песню Клода Франсуа… Излишне говорить, что для Palace, где, если не считать Gay Tea Dance, давно уже не происходило ничего достойного интереса (от вечеринки Pyramid к тому моменту остались одни воспоминания), приход такого человека на должность арт-директора означал радикальную смену курса.
Обновление музыкального репертуара клуба Корти поручил двум молодым диджеям: Давиду Гетта с "рексовской" рэп-вечеринки Unity — человеку, в котором искренняя преданность хип-хоп-движению странным образом уживалась с любовью к стразам и гламуру, — и вашему покорному слуге. Мы с Давидом поделили между собой вечеринки и принялись знакомить публику Palace с нашей любимой музыкой. Ни в какие жесткие стилистические рамки мы себя не загоняли. Во время наших сетов можно было услышать как "Fight the Power" Public Enemy, так и, скажем, "Promised Land" Джо Смута (Joe Smooth). К ноябрю 1989 года жизнь в Palace более или менее наладилась. На улицу Фобур Монмартр потянулись геи, гетеросексуалы, старлетки, светские львы и светские львицы. И все же, несмотря на все старания Корти, клубу по-прежнему не хватало самого главного — драйва.
Чтобы не обрывать все связи с английской музыкальной тусовкой, я продолжал регулярно играть на вечеринках, проходящих по ту сторону Ла-Манша. В пятницу утром, завершив ночной сет в Palace, я брал микрофон и, обращаясь к дюжине продержавшихся до победного конца тусовщиков, объявлял: "Я сейчас собираю пластинки и на все выходные уезжаю в Англию. Желающие могут присоединиться"…
И вот, запихнув пару-тройку вусмерть пьяных клабберов на заднее сиденье своего рейвмобиля, я сажусь за руль и беру курс на север. На душе у меня легко и празднично: что такое восемьсот километров для настоящего рейвера?! В пятницу вечером — вечеринка в Портсмуте. Тусуемся всю ночь и наутро едем дальше — в Манчестер. Перерывы на сон в нашем расписании не предусмотрены. В Манчестере все происходит по той же схеме, и в воскресенье утром мы опять в пути. В автомагнитоле крутится микс с только что закончившейся вечеринки. Впереди нас ждет третья и самая важная остановка — Ливерпуль. В ливерпульском Quadrant Park, как всегда, царит полный беспредел. Что ж, немного экстрима напоследок нам не помешает. К концу выходных мы с моими попутчиками напоминаем группу франкоговорящих зомби: ввалившиеся глаза; бледные лица; слипшиеся от пота, дыма и неопознанных жидких веществ волосы; полинявшие футболки. Мы забираемся в рейвмобиль, разгребаем накопившуюся за три дня кучу жестяных банок, окурков и недоеденных чипсов и дуем обратно в Париж… В таком режиме я прожил четыре года.
На заре 90-х парижское хаус-движение выглядело гораздо менее маргинальным и хаотичным, чем в мой "солдатский" период. Хаус медленно, но верно завоевывал позиции в андеграундных СМИ. Одним из первых его оплотов стала радиостанция FG 98.2, возглавляемая Анри Морелем (Henry Mauret). Первоначально станция называлась "Frequence Gay", то есть "гей-частота", но со временем от названия осталась одна аббревиатура. Эфир FG состоял из бесед со слушателями, передач о моде, литературе и искусстве и всевозможных ток-шоу, которые в совокупности образовывали хронику жизни парижской гей-коммьюнити. Первыми поставщиками хауса на гей-частоту стали диджеи-энтузиасты Гийом ла Тортю, Жером Пакман и Doctor Beat, он же Сол Рюссо (Saul Russo), директор пластиночного магазина ВРМ. На тот момент хаус уже звучал в большинстве гей-клубов столицы и воспринимался как часть голубой культуры, поэтому его появление на волнах FG выглядело вполне закономерным. Тем не менее, поскольку четкой музыкальной ориентации у радиостанции не было, в ее эфире по-прежнему можно было услышать и рок, и диско, и индастриал.
Важную роль в популяризации хауса и техно сыграла и радиостанция Жана-Франсуа Бизо Radio Nova, считавшаяся во Франции главным авторитетом в области некоммерческой музыки. Первым детищем Бизо был культовый журнал Actuel, еще в 70-е годы прививший французам вкус к гонзо-журналистике. Стиль и философия Actuel и легли в основу созданной в 1981 году Radio Nova, которую сам Бизо рассматривал как аудиопродолжение журнала. Больше всего Nova напоминала музыкальноинтеллектуальную лабораторию по тестированию оригинальных идей Бизо и его соратников. Журналисты Nova давали слово носителям уличной культуры, проповедовали смешение жанров и всегда первыми знакомили французов с новейшими музыкальными тенденциями, особое внимание уделяя различным производным соула, фанка и в принципе любой черной музыки. При этом они оставались крайне требовательными к качеству музыкального материала, что стоило им постоянных упреков в снобизме. Если разобраться, Nova выполняла ту самую просветительскую работу, от которой упорно отлынивали государственные радиостанции, не видевшие разницы между исследованием новых веяний и потаканием подростковому вкусу. Nova же была открыта всему свежему и необычному. Достаточно было на секунду заглянуть в ее студию, чтобы почувствовать ту ни с чем не сравнимую вибрацию, которая исходила от ее журналистов. Это были абсолютно разные люди, но всех их объединяла бесконечная любовь к музыке и готовность двадцать четыре часа в сутки трудиться на благо своей радиостанции. В обмен на что радиостанция предоставляла им практически неограниченную творческую свободу.
