Элегантность в однушке. Этикет для женщин. Промахи в этикете, которые выдадут в вас простушку - [16]

Тем временем, не обратив ни на одну из нас никакого внимания, красавец мужчина без стука зашел в дверь – и в тот же момент она снова распахнулась, и мы услышали знакомый мне по телефонному разговору металлический голос:

– Заходите!

Мы все переглянулись, как бы спрашивая, кто из нас идет первой.

– Заходите-заходите!!! Все, все заходите!

Красотка хмыкнула громче всех и проплыла в кабинет; я также решила пойти за ней, раз обращались ко всем; нашему примеру последовала и «мамочка».

То, что предстало передо мной, никак не соответствовало моим ожиданиям. За столом сидела грузная женщина с черными как смоль волосами до пола; ее большие руки со множеством колец внушительно лежали на старой, потрепанной колоде карт.

– Садись, – сказала она, даже не посмотрев в нашу сторону и, видимо, оттого думая, что к ней зашел один человек.

– Нас тут несколько… – уточнила я. – Кому из нас садиться?

Ухмыльнувшись большими красными губами, продолжая смотреть на разложенные на столе карты, гадалка подняла руку, и мне показалось, что указала она только на меня.

Я послушно села, но то же самое сделали и мои соседки. И тут мне захотелось все-таки им пояснить, что предложили сесть только мне, но гадалка вдруг неожиданно запела…

Я не могу передать песню слово в слово, но смысл ее предельно ясно дошел до каждой из нас.

Раскладывая карты и напевая странным загробным голосом, она предрекла скорую смерть всем троим, сказав, что только одна обретет женское счастье, при условии, что правильно соберет свой кубик Рубика.

И вот опять я услышала название этой головоломки. И, вспомнив, где его видела, я с победоносным видом, даже не попрощавшись со своими двумя «соперницами», понеслась домой – назад к бабушкиному письму с заполненной мной таблицей.

Я была уверена, что только мне известен секрет сборки кубика Рубика и только я поняла, что имела в виду предсказательница. И я была уверена в своей «победе» в этом предсказании.

Выбежав из салона, я понеслась так, словно у меня включился режим ускорения. Я пробегала мимо людей вихрем, пару раз даже столкнувшись с кем-то и чуть не снеся их с ног, тихо, чуть шевеля губами, извинялась себе под нос и продолжала бежать. Я, словно цирковая мартышка, перепрыгивая через три ступени, быстро спустилась на площадь, где стоял мой дом. И вот, когда до моего подъезда оставалась пара метров, я решила забежать в кондитерскую за чем-нибудь сладеньким. Заложив, словно истребитель, резкий разворот на сто восемьдесят градусов, я вдруг уткнулась в чью-то грудь. Нужно уточнить, что грудь эта была явно мужская, и пахло от нее очень даже приятно. Мне показалось, что я даже немного прибалдела от давно забытого аромата и, уткнувшись носом в эту грудь, глупо простояла так лишних несколько секунд.

Очнувшись от дурмана мужского запаха и парфюма, я решилась все-таки поднять глаза и оценить место столкновения. Тут должна уточнить: в связи с тем, что я давно не вкушала мужской аромат, мой мозг отказался адекватно оценивать ситуацию, и в какой-то момент мне показалось, что от тестостеронной передозировки у меня начались галлюцинации.

Подняв глаза, я увидела лицо того человека, который мне сегодня встретился в салоне мадам Борро. Это слегка небритое мужественное лицо улыбалось мне снисходительно-нахальной улыбкой. Именно так смотрят на нашкодивших детей… или котов, будучи в хорошем настроении. И мне было ужасно неловко, так как я почувствовала себя именно дворовой девчонкой, а не зрелой самодостаточной женщиной.

Вид мой, надо сказать, больше соответствовал первому варианту. Щеки были красного цвета от бега, волосы растепаны, к тому же остатки вчерашнего макияжа напоминали о моих вечерних рыданиях. Одежда и весь мой образ говорили о том, что я абсолютно не задумываюсь о моде, стиле и прочей подобной ерунде. А шерсть от кота на моем пальто могла бы открыть еще больше тайн о моих пристрастиях и увлечениях.

– От вас совсем не пахнет рыбой… – только и сумела сказать я, так как он молча улыбался. Боже, как я могла сказать это… я была готова провалиться сквозь землю. – То есть от вас очень вкусно пахнет… – «Еще хуже. Замолчи! Что ты несешь…» – ругалась я на саму себя, очень надеясь, что не вслух… хотя не уверена.

В этот момент, когда я, словно помидор, как обычно залилась краской вдобавок к румянцу от бега, он как-то по-хозяйски поправил мои волосы, отряхнул мне пальто, развернул меня, словно куклу, и молча подтолкнул вперед.

Сказать, что это было странно, – значит, ничего не сказать. Я так была смущена и раздосадована своим поведением, что, даже не осмелившись обернуться, послушно зашагала вперед. Вот только бежать мне совсем не хотелось. Я заметила, что моя спина неожиданно для меня самой выпрямилась, словно струна. Бег заметно замедлился. Дефилируя, словно королева однушек, я шла уверенно, подняв голову, а не как обычно – изучая носки своих старых ботинок, и откуда ни возьмись в моей голове возникла совершенно забытая фраза: «Прекрасное должно быть величавым, прекрасное не терпит суеты». Так, повторяя это, будто мантру, я словно завороженная дошагала до своего подъезда.