Элеанор и Грей - [40]

– Да, я знаю. Спасибо, что помогла, гм…

– Мэдисон. – Она улыбнулась, подсказав мне свое имя, как и всегда. – Как столица Висконсина.

– Точно. Мэдисон. Спокойной ночи.

Она ушла, и я, наконец, мог спокойно вздохнуть. Мне всегда становилось легче, когда все оставляли меня в покое.

Налив себе виски со льдом, я отправился в свой обход. Первой остановкой была комната Лорелай.

Ее спальня была увешана рисунками. Несомненно, она унаследовала талант художника от матери. Свернувшись в клубочек, она крепко спала, тихо посапывая. Я подошел к ней, как делал каждую ночь, и снял с нее крылья бабочки. Она заворчала, заворочавшись, а затем снова уснула.

Лорелай была настоящей непоседой. Она болтала без умолку, и ее энергия била через край. Ночью же она была воплощением безмятежности. Ее дыхание всегда было тихим и ровным.

Я присел рядом с ее кроватью и откинул с лица ее волосы. Поцеловав ее в лоб, я отправился в комнату Карлы.

Она тоже спала, но рядом с ней лежал ее iPhone, а в ушах были наушники. Каждый раз, подходя к Карле, я проверял ее пульс. Ее дыхание было более прерывистым, чем у младшей сестры, и иногда мне казалось, что паузы между вдохами были слишком длинными.

Или же я просто слишком сильно за нее волновался.

Карла Линн Ист родилась на три недели раньше срока. Пять недель она находилась в реанимации новорожденных из-за проблем с дыханием. В какой-то момент мы даже думали, что она не выкарабкается, но с самого своего рождения моя дочь была настоящим бойцом. Когда мы с Николь забрали Карлу домой, я неделями просиживал у ее колыбели, считая ее вдохи. Каждый вдох и каждый выдох отпечатывался у меня в голове. Каждый день я спал в ее комнате, чтобы убедиться, что ее легкие работают нормально.

Во время аварии, случившейся десять месяцев назад, у нее было повреждено легкое, и после этого ее время от времени беспокоили приступы удушья. И хотя легкое в конце концов зажило, я все равно никак не мог избавиться от страха. И поэтому каждую ночь проверял, как она дышит. И каждый раз казнил себя, если она вдруг не делала ингаляции. Если бы не моя оплошность, она бы так не страдала. Если бы я смотрел только на дорогу… Прекрати, приказал я сам себе.

Мысли сами собой возвращались к самому страшному дню в моей жизни. И я ничего не мог с этим поделать.

Я снял с Карлы наушники, а затем сел в ногах ее кровати и надел наушники на себя. Каждую ночь она слушала одно и то же, и я тоже слушал это вместе с ней.

Я закрыл глаза, когда началась запись.

– Я люблю тебя, моя прекрасная Карла, – бесконечно повторял голос Николь.

Я люблю тебя, моя прекрасная Карла, Я люблю тебя, моя прекрасная Карла, Я люблю тебя, моя прекрасная Карла…

Голос жены сворачивался, словно самая чудесная на свете петля. Теребя пальцы, я наклонил голову, слушая ее слова.

А когда больше не смог терпеть, снова нацепил наушники на голову Карлы, поцеловал ее в лоб и отправился в свою спальню.

Я сидел в темной комнате, и единственным звуком, нарушавшим тишину, было тиканье часов на стене. Время шло, а мои мысли ополчились против меня.

Слова Николь по-прежнему звучали у меня в голове, и я закрыл глаза и лег, пытаясь уснуть. Хотя сон всегда давался с трудом.

Я терпеть не мог закрывать глаза, потому что каждый раз видел лицо жены.

И все же ночные кошмары не были так ужасны, как реальность. Днем приходилось нелегко, воспоминания были невыносимы.

– Грей… – донесся до меня ее хриплый голос.

Я повернулся и увидел, что Николь уперлась лбом в раскрывшуюся подушку безопасности. В ее глазах застыл ужас.

Я затряс головой и резко открыл глаза. Потер ладонями лицо, пытаясь избавиться от кошмара страшной реальности. Не было дня, чтобы я не винил себя за то, что я не проявил должного внимания к жене тогда в машине. Ни единого дня, чтобы я не вспоминал все свои ошибки в тот вечер.

И вот я отправился в кабинет, зная, что в ближайшее время заснуть не удастся. И снова погрузился в работу, пытаясь смягчить тяжесть, давившую на мою душу.

Под утро пришло смс.

Лэндон: Ложись спать, дружище.

Я изо всех сил старался последовать его совету, но, как и раньше, у меня ничего не получилось.

26 Элеанор

– Привет, Элеанор, добро пожаловать в дом семьи Ист, – поприветствовала меня Эллисон, когда мы встретились у входа в дом Грейсона. Ей было поручено все мне показать и обсудить детали работы. Мы встретились в субботу днем, потому что она решила, что будет лучше, если я освоюсь на новом месте, пока девочки гостили в доме бабушки. Ей не хотелось усложнять ситуацию, проводя экскурсии по дому и одновременно знакомя с девочками.

Мне казалось, что она пыталась зарядить меня спокойствием перед предстоящей бурей.

Эллисон была воплощением тех качеств, о которых мечтала любая женщина, я-то уж точно. Она обладала красотой и естественностью и производила впечатление генерального директора, а вовсе не помощницы Грейсона. Словно она была рождена для руководящей должности. Она обходила дом с таким видом, будто он принадлежал ей, и высоко держала голову, словно носила невидимую корону.

Ее уверенность завораживала. И, плюс ко всему, она оказалась очень мила.

Но даже не окажись она столь милой, я не стала бы ее винить. У нее было все, чтобы расположить к себе человека. И она во многом напоминала мне Шай. В ней чувствовался внутренний стержень.