Эль-Ниньо - [12]
— Тема пошла заупокойная! — недовольно сказал Анатолий Степанович. — Давайте-ка выпьем и о чем-нибудь другом поговорим!
Все послушно выпили.
— Сегодня продавщицу видел в магазине, — Сергей занюхал водку куском хлеба. — Тут рядом совсем, в продуктовом. Глазищи — во! — он растопырил две пятерни. — Огромные, голубые, хоть с головой ныряй! Я подумал, вот на такой жениться надо было. Увидел — и женись сразу, не раздумывая. Пусть она потом дурой окажется, или стервой — плевать! — Валера скептически фыркнул, собирался что-то сказать, но Сергей поднял палец. — Обосную. Даже если она дура или стерва — это можно поправить, а если нельзя, все равно: такие глазищи у тебя в роду останутся. Дети, внуки и правнуки тебе, кобелю, за них спасибо скажут. У всех девчонок с такими глазами от женихов отбоя не будет, выбирай любого! А то, что прабабка дурой была — кому какое дело. Мало ли дур! Я вон и сам дурак. Восемьдесят кило змеиного яда — это моя Танюха. Много пользы от этого внукам и правнукам? Зато умная, дальше некуда.
— Я один раз тоже видел глазастую, — вступил в разговор Рустам, — в Лас-Пальмасе. Правда, она мулатка была. Там еще хлеще, глаза у нее были не просто огромные — разноцветные. И зеленые, и голубые, и даже желтые, и еще черт-те какие — вот ей-богу! Переливаются, как цветомузыка на дискотеке. Нечеловеческие глаза! Что характерно, тоже продавщицей работает! Правда, в шмоточном магазине, я зашел туда, майки мне племянники заказали с рисунками, стою, копаюсь в этом барахле, она подходит, мол, чего ищете, ресницами полуметровыми хлоп-хлоп. И улыбается. На зубах у нее золотые фиксы — и на каждой что-то нарисовано. Ну, это мода такая у тамошних мулатов. Я как стоял, так и застыл. Ноги отнялись, язык отнялся. Бери все, думаю! Все деньги забери, меня самого забери. Рабом твоим буду, собакой твоей. Такая женщина! — Рустам закатил глаза.
— Майки-то купил? — спросил Валера.
— Чего? — не понял Рустам.
— Ну ты же майки искал для племянников.
— А! Нет, майки там дорогие были.
Я почувствовал, что засыпаю. Дали о себе знать выпитая на голодный желудок водка, наспех съеденная картошка, волнения и усталость сумасшедшего дня. Голова стала чугунной, пару раз я клюнул носом.
— Эй, на «Эклиптике»! — пробасил Анатолий Степанович. — Умаялся, корешок. Ты ложись, койка свободная.
— Валяй, не стесняйся, — соседи подвинулись, освобождая мне место.
Поколебавшись секунду, я скинул ботинки и залез на кровать. Совсем укладываться не собирался, только вытянуть гудевшие от усталости ноги, хотелось еще послушать разговор.
— Спать не буду! — объявил я.
— Пароход-то твой когда отходит? — спросил Валера.
— Через три дня.
— Не дрейфь, не проспишь!
— Родом откуда, питерский? — поинтересовался Григорий.
— Нет, в Питере учусь, а сам из Илимска, Иркутская область.
— О, почти земляки! — воскликнул Григорий.
— А вы откуда?
— Из Краснодара! — он улыбнулся.
— Спи, моряк! Все будет нормально. «Эклиптика» твоя без тебя не уйдет, — сказал Анатолий Степанович.
— И без тебя не придет, — добавил Григорий. «Без меня не уйдет — это хорошо», — подумал я. На душе стало спокойно — такой человек, как Анатолий Степанович, зря говорить не станет. Как он сказал, так тому и быть. Без меня не придет — тоже хорошо, наверное, это такое морское пожелание. Надо запомнить.
«Главное — не заснуть» — подумал я и мгновенно уснул.
Когда замначальника управления рыбразведки увидел меня в своем кабинете на следующий день, то скривился, как от зубной боли.
— Опять ты?
— Степан Михайлович, — начал я осторожно. — СРТМ «Эклиптика»…
— Что «Эклиптика»?
— Я слышал, собирается в рейс. Можно мне туда практикантом?
— Ставок нет.
— Я в рыбцеху работать буду. Стенгазету делать. Я рисовать умею, у меня почерк хороший… Пером плакатным могу.
— Послушайте, молодой человек, — на лбу замначальника выступили крупные капли пота. — Вы русский язык понимаете?
— Понимаю, — быстро сказал я. — Могу заметки писать в газету пароходства.
— Кто вас сюда прислал?
— Ленинградский гидрометеорологический институт. Вот направление, — я снова извлек свою бумагу. — Подпись, печать, все как положено. Пожалуйста, можете сами убедиться.
— Про «Эклиптику» откуда знаешь? — замначальника взглянул на меня с подозрением.
— В управлении случайно услышал. Сказали, идет в Тихий океан с научной группой. А у меня тема диплома как раз восточно-тихоокеанская популяция лангуста. Я этого лангуста вдоль и поперек знаю! Я вам такой материал соберу! Степан Михайлович!
Степан Михайлович покачал головой.
— Про «Эклиптику» вообще забудь. Ставок нет. И вообще, иди-ка ты, братец, отсюда с Богом.
— Не уйду! — я вцепился в стул. — Мне нужно практику пройти. Никуда не уйду!
Замначальника достал из кармана платок, вытер пот со лба и шеи. Потом снял телефонную трубку:
— Зиночка, позови сюда Бориса. Тут одного посетителя припадочного надо к выходу проводить.
Вечером в МДМ я отдал все свои деньги новому знакомому Василию. Специально, чтобы не на что было возвращаться в Ленинград. Оставил себе десятку, на всякий случай. На десятку все равно билет не купишь, даже по студенческому. Василию деньги позарез нужны были, он к невесте своей ехал в Могилев, расчет после рейса только через неделю, а ему срочно надо было. Мириться. С Василием мы познакомились случайно. Когда я вечером пришел в Дом Моряка, обнаружилось, что комната, в которой я ночевал, заперта. Постучал в соседнюю комнату, чтобы узнать, где ребята. Оттуда голос: войдите! Сидит там парень молодой, невеселый какой-то. Комната пустая, будто нежилая, даже стола нет, только кровати без белья и чемодан посередине. Спрашиваю: не знаете, где соседи — Рустам, Анатолий Степанович. Он: понятия не имею, в рейсе, наверное. Про Семенова Николая он тоже ничего не знал. Я набрался смелости: можно у вас переночевать? Валяй! — равнодушно махнул рукой парень. Это и был Василий. Жил он по-спартански, даже белье не удосужился у кастелянши получить, спал на голых пружинах. Какое там белье, говорит, когда в Могилев срочно надо ехать. А что ж не едешь, спрашиваю. Денег нет, расчет не дают. Он и не ел ничего эти три дня, кажется. Поужинали с ним батоном и кефиром, которые я по дороге купил. Говорить Василий мог только про Могилев, да про свою Оксану. Твердил, какая она распрекрасная, а он какой дурак и скотина. Тут меня и осенило: отдам ему деньги. Пусть едет к своей Оксане, а то, пока расчета дождется, свихнется здесь окончательно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Книга о жизни, о соединенности и разобщенности: просто о жизни. Москву и Таллинн соединяет только один поезд. Женственность Москвы неоспорима, но Таллинн – это импозантный иностранец. Герои и персонажи живут в существовании и ощущении образа этого некоего реального и странного поезда, где смешиваются судьбы, казалось бы, случайных попутчиков или тех, кто кажется знакомым или родным, но стрелки сходятся или разъединяются, и никогда не знаешь заранее, что произойдет на следующем полустанке, кто окажется рядом с тобой на соседней полке, кто разделит твои желания и принципы, разбередит душу или наступит в нее не совсем чистыми ногами.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.