Экзотические птицы - [33]

Она, конечно, могла бы ответить: «Посмотреть — вовсе не значит в нем жить!» — но понимала, что ее не поймут. Скажут: «Послали тебя на два года, а ты не смогла использовать шанс!»

Спасла ее от депрессии Янушка, чешка по национальности, такая же, как Таня, стажер-исследователь, которая работала в лаборатории мадам Гийяр чуть дольше и жила в том же кампусе — городке для студентов и молодых ученых, — что и Таня, только двумя этажами выше.

— То, что ты чувствуешь, называется ностальгией! — объяснила она Тане. — Делать с этим ничего не надо, у большинства людей это проходит само. Люди постепенно привыкают жить в разных странах и становятся людьми мира. И у меня тоже сначала так было. Ужасно скучала по родителям, младшему брату, плакала по ночам. А теперь все прекрасно — привыкла. Работаю, наслаждаюсь Парижем, мечтаю, что, когда срок договора закончится, смогу устроиться на работу в университет в Зальцбурге, в Австрии. Чудный город в альпийских лугах! Может быть, и брат, когда подрастет, сможет приехать учиться туда.

Янушка оказалась права. Через какое-то время сама собой закончилась депрессия и у Тани.

Получить возможность поработать во Франции Тане помог отец, доктор наук, биохимик от Бога. Не его вина, что к тому времени, когда они с женой, то есть с Таниной мамой, смогли наконец опериться, то есть оба закончить аспирантуру и докторантуру, получить лабораторию, определить объем интересующих их проблем и заняться их решением, советская наука вконец развалилась, а российская еще не родилась. И поскольку институт, в котором работал отец, перешел сплошь на хозрасчетные, в каком-то смысле денежные, но прикладные темы, отец счел за лучшее отложить все будущие проекты фундаментальных разработок и послать за границу Таню, с тем чтобы она осмотрелась, определилась и выбрала для себя, где же ей все-таки жить и чем заниматься, чтобы привести в нужное русло ту неуемную, но невостребованную энергию, которая доставляла столько хлопот и ей самой, и родителям. Тем более что, как с огорчением убедились родители, прежняя работа Тани в больнице в качестве врача-анестезиолога и реаниматолога удовлетворения ей вовсе не приносила.

Но Таня была неглупая девушка. Прежде чем ехать в Париж, она внимательно прочитала отцовские работы, в первую очередь, конечно, те, в которых в качестве соавтора было поставлено и ее имя; затем взяла многочасовые консультации у отца по поводу научных проблем, которыми ей предстояло заниматься. Таким образом, всего лишь за месяц интенсивной подготовки она сравнялась своими знаниями с теми, кто корпел над диссертацией года два после окончания института. А имея к тому же и опыт практической работы, она быстро соображала, где и как можно применить на практике полученные знания.

— Дальше все будет зависеть только от тебя, — сказал ей отец, когда последняя так называемая консультация была окончена.

Но Танины цели, ради которых она ехала так далеко, отличались от того, что предполагал отец. Ей надоела опека родителей, и она хотела воспользоваться случаем, чтобы просто уехать куда-нибудь от их ежедневного контроля. Во Францию так во Францию, а представится случай, так можно и остаться там навсегда. Но на свои собственные силы Таня рассчитывать опасалась, а предполагала просто выйти там замуж. И выйти замуж не абы за кого, чтобы потом все проблемы по жизнеустройству опять взвалить на себя, а за человека, очень хорошо обеспеченного, а лучше просто богатого, который мог бы разрешить ее материальные проблемы играючи, и тогда их совместную жизнь не омрачали бы ни постоянная экономия, ни подсчет денег, ни необходимость работать, ни многое другое. И она рассчитывала на это с полным основанием, потому что считала себя, и справедливо считала, красавицей. И не какой-то там искусственно сделанной с помощью косметики и косметологов. Ее природная русская красота ассоциировалась со статной, высокой фигурой, роскошными светлыми волосами, яркими синими глазами. Таня собрала небольшой чемодан, и вскоре после того самого Нового года, который ввергнул человечество в новое тысячелетие, то есть уже почти два года назад, голубой самолет унес ее далеко от московской земли — во Францию.

Жизнь в Париже оказалась и такой и не такой, как она себе представляла. Таня сильно изменилась и внешне. Канули в Лету роскошное платье из голубой чешуи, лакированные туфли на высоченных каблуках, блестящее кожаное пальто — подарок подруги, приехавшей как раз из того «счастливого» мира, к которому тогда так стремилась Татьяна и разные стороны жизни которого теперь постигала сама. И выглядела она сейчас по-другому, гораздо проще, в купленном на распродаже в «Галери Лафайет» классическом брючном костюме, голубом трикотажном топе, с распущенными по плечам незавитыми русыми волосами, без всякой помады на губах. Но когда она выходила из прозрачного автобуса и шла через пустынную площадь прохладным, ясным парижским утром в свою лабораторию на работу, африканцы, что кучковались в это время возле фонтана, провожали ее одобрительными взглядами, свидетельствующими о том, что этот народ понимает толк в женской красоте.