Экстерриториальность - [10]

А что какой ни цветущий город

Эдем, нас пускают туда на постой

в барак. В торжество параши над чашей.

В победу уродства над красотой.

Над красотой твоей. Вечной. Нашей.

Экстерриториальность

Когда пол поет, и на деке стен

выступает мед, и вонзен в арбуз

дикой плевры нож, и вспухает тэн-н

тетивы – это джаз, и конкретно блюз.

Вно-, вно-, снова, вновь, еще раз, опять

посе-, посе-, -щаю, и – тил, и – щу

птичью квинту, родного края пядь,

подбираясь к брустверу по плющу.

Я вернулся в мой город, мой форт, мой нерв,

мне до гнезд знакомый, из глин и слюн

местных слепленный и внесенный в герб

золотой коронкой в соломе струн.

Вновь я то посетил, возвратился туда,

где, клянусь, не бывал, отродясь не бывал,

разве только яйцом, из перин гнезда

в бездну сброшенным, в тремоло, в свинг цимбал.

Что пульсирую, я не знал того,

как сцепившийся с кварцем железный шпат,

как чугунный Мак в стиле арт-нуво

полоснувший шинелью петров Кронштадт,

треугольную площадь, собор, свещу

нашу общую, пирс, пакгауз, запас

офицерской жертвенности – грущу

по которой с отрочества. Коду. Джаз.