Экспресс Токио-Монтана - [30]
На столике стоит зеркальце, и он никогда не выпускает из виду собственное отражение: что бы ни делал — закуривал, пил пиво, замолкал надолго перед тем, как высказать очередную глупость, — он всегда смотрит в зеркало.
Однажды он явился в кафе с очень милой японкой, а когда настало время уходить, повел себя так, будто она вовсе не с ним. Девушка остановилась на что-то посмотреть, он при этом даже не подумал задержаться. Когда девушка подняла голову, он был уже почти за 9 дверью.
— Куда ты? — закричала она.
Хорошая девочка. После этих слов она мне сразу понравилась, и, как видите, этот парень порядочно истрепал мои нервы, хотя за все время мы не обменялись ни словом и никак не показали, что знаем о существовании друг друга.
Сегодня я сидел в кафе, и он явился раньше обычного. Было четыре часа дня. Я почти удивился — что случилось, почему он вдруг изменил своему расписанию? — но только почти; он сел рядом, конечно же не подав виду, что узнал меня.
Он сидел.
Я сидел.
Наверняка я тоже ему не нравлюсь, ведь совсем не вписываюсь в это кафе. У меня вид немолодого потрепанного хиппи, и я никогда ни с кем не заговариваю, кроме молодых японцев, что тут работают.
Этот козел еще и сноб.
Так или иначе, сегодня я наконец выяснил, для чего он явился на эту землю. У меня была назначена встреча в шесть вечера и на другом конце Токио, часов я не ношу, но со своего места хорошо видел часы этого ублюдка, так что время от времени, чтобы не опоздать, на них поглядывал.
Говорил же я вам: от этого сукина сына должна быть нашему миру какая-то польза, иначе зачем он вообще живет?
«Шевроле» 1953 года
Ни сидений, ни крыльев, ни зеркала заднего вида, ни фар, ни тормозов, ни бамперов, ни покрышек, ни багажника, ни «дворников», ни лобового стекла.
Вдохновленный поэтичной американской романтикой, мой друг вознамерился купить в Монтане старую машину и доехать на ней до Калифорнии. Каждый вечер он разворачивал местную газету, выискивая объявление о продаже старой машины, которая сможет доехать до Калифорнии.
ИЛИ КАЛИФОРНИЯ, ИЛИ НИЧЕГО!
Он рассчитывал уложиться в две или три сотни долларов, четыреста — это потолок.
Не так уж много — особенно сейчас, в 1978 году, — но мой друг лелеял мечту не; просто о старой машине, а о той, которая благополучно довезет его до Калифорнии, а после проживет еще пару месяцев.
Старая добрая монтанская машина, как старый добрый друг.
Однажды вечером он увидал объявление, размочившее его романтическую натуру:
«ШЕВРОЛЕ» 1953 ГОДА. $50
Он тут же набрал номер и услышал пожилой женский голос.
— Вы продаете «шевроле» пятьдесят третьего года? — спросил мой друг. — За пятьдесят долларов?
— Совершенно верно, — ответила женщина. — В прекрасном состоянии.
— Я хотел бы взглянуть, — сказал он.
— Конечно, — ответила она. — Как можно покупать не глядя. Я живу на Северной Л-стрит. — И она продиктовала адрес.
— Когда можно подъехать? — спросил он.
— Да хоть сейчас, — сказала она.
— Хорошо, через двадцать минут буду у вас, — сказал мой друг.
— Замечательно, — ответила она. — Я вас жду. Как вас зовут, напомните?
— Рейнольде, — сказал он.
— Договорились, мистер Рейнольде. До встречи.
Мой друг повесил трубку, страшно довольный: $50!
Он уже видел, как едет в Калифорнию в последнем на всю Америку прекрасном «шевроле» 1953 года.
Настоящая игрушечка с 15 тысячами миль на одометре, старушка ездила на ней в магазин трижды в неделю и в церковь по воскресеньям.
Машина с белобокими покрышками и в прекрасном состоянии.
К тому времени, когда мой друг добрался до Семерной Л-стрит, он был безумно влюблен в эту машину. Он чувствовал себя мальчишкой, что отправляется на первое свидание с самой красивой в школе заводилой болельщиков.
Женщина открыла ему дверь.
Она была очень стара, но двигалась — бодро, вот, пожалуй, нужное слово.
— Здравствуйте, — сказал он. — Я вам звонил насчет «шевроле» пятьдесят третьего года. Меня зовут мистер Рейнольде.
— Здравствуйте, мистер Рейнольде, — сказала она. — Сейчас я вам все покажу.
Она накинула плащ, вышла на крыльцо и повела моего друга вокруг дома к гаражу.
— Покрышки хорошие? — спросил мой друг безрезультатно пытаясь скрыть возбуждение.
— Покрышек нет, — ответила она.
— Нет покрышек? — переспросил мой друг. Гм.
Это пробило в его мечте небольшую брешь. Придется покупать для машины покрышки, но мой друг не сомневался, что сейчас перед ним предстанет настолько прекрасная и дешевая машина, что покупка покрышек окажется сущей ерундой, нечего даже и думать. Главное, машина в прекрасном состоянии. Он мысленно вычел покрышки из нарисованной в голове картины.
— Как насчет тормозов? — спросил он.
— Тормозов нет.
— Что? Нет тормозов? — переспросил он.
— Совершенно верно, — ответила она. — Тормозов нет.
— Нет тормозов? — повторил он.
— Тормозов нет.
Он мысленно вычел тормоза из машины своей мечты, в которой не было покрышек, начал думать о чем-то другом, но засомневался, мысли вернулись назад все к тому же. Нет покрышек? Нет тормозов?
Он спросил, не думая:
— А в какой форме кузов?
— Кузова нет, — сказала старуха.
— Нет покрышек, нет тормозов, нет кузова, — бубнил мой друг, словно ребенок.
«Ловля Форели в Америке» — роман, принесший Бротигану популярность. Сатира, пастораль и сюрреалистическая образность легко и естественно сочетаются в нем, создавая неповторимую картину Америки. В нем нет четкого сюжета, как это свойственно Бротигану, зато полно колоритных сценок, виртуозной работы со словом, смешных зарисовок, фирменного абсурдного взгляда на жизнь, логики «верх ногами», трогательной специфической наивности и образов, создающих уникальную американскую панораму. Это некий калейдоскоп, который предлагается потрясти и рассмотреть. Книга проглатывается легко, на одном дыхании — и на отдыхе, и в деловой поездке, и в транспорте, и перед сном.
Уморительная, грустная, сумасшедшая книга о приключениях частного детектива, который однажды ночью оказывается на кладбище Сан-Франциско в окружении четырех негров, до зубов вооруженных бритвами; чья постоянно бранящаяся мамаша обвиняет его в том, что четырех лет от роду он укокошил собственного отца каучуковым мячиком; и в чьем холодильнике в качестве суперприза расположился труп.На норвежский язык «Грезы о Вавилоне» переводил Эрленд Лу.
«Ловля Форели в Америке» — роман, принесший Бротигану популярность. Сатира, пастораль и сюрреалистическая образность легко и естественно сочетаются в нем, создавая неповторимую картину Америки.
Впервые на русском языке роман одного из главных героев контркультуры 1960-1970-х годов. Первая книга издательского проекта "Скрытое золото XX века", цель которого - заполнить хотя бы некоторые из важных белых пятен, зияющих на русской карте мировой литературы. Книжный проект "Скрытое золото" начинается с никогда прежде не издававшейся на русском языке книги Ричарда Бротигана "Уиллард и его кегельбанные призы" в переводе Александра Гузмана. Бротиган не похож ни на кого, как и его книги, недаром их называют "романы-бротиганы".
Сбивчивая хронология одной смертельной ошибки. Как часто мы упрекаем себя, переигрываем в голове ситуацию, "а вот если бы я сделал то, а не это, все бы было иначе". Вся жизнь главного героя сводится к фразе "если бы я купил гамбургер" - она крутится у него в мыслях на протяжении 30 лет, днем и ночью, без перерыва на обед. Странный мальчик, с детства помещенный в условия наблюдения за смертью, после роковой, ненароком допущенной оплошности будет обвинять во всем себя. Дикая тяга к подсматриванию за похоронами из-под отдернутой занавески, болезненная дружба с дочкой похоронщика - девочкой с холодными руками и отчаянные рассуждения о том, что если он будет делать вид, что не боится ее пальцев, то она придет к нему на похороны и он не будет одинок - все это лишь точка отсчета для финального кадра, после которого время остановится. Бротиган пишет ласково, будто гладя по голове всех своих неординарных персонажей, опустившихся на дно.
Ида Финк родилась в 1921 г. в Збараже, провинциальном городе на восточной окраине Польши (ныне Украина). В 1942 г. бежала вместе с сестрой из гетто и скрывалась до конца войны. С 1957 г. до смерти (2011) жила в Израиле. Публиковаться начала только в 1971 г. Единственный автор, пишущий не на иврите, удостоенный Государственной премии Израиля в области литературы (2008). Вся ее лаконичная, полностью лишенная как пафоса, так и демонстративного изображения жестокости, проза связана с темой Холокоста. Собранные в книге «Уплывающий сад» короткие истории так или иначе отсылают к рассказу, который дал имя всему сборнику: пропасти между эпохой до Холокоста и последующей историей человечества и конкретных людей.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.
Роман о небольшом издательстве. О его редакторах. Об авторах, молодых начинающих, жаждущих напечататься, и маститых, самодовольных, избалованных. О главном редакторе, воюющем с блатным графоманом. О противоречивом писательско-издательском мире. Где, казалось, на безобидный характер всех отношений, случаются трагедии… Журнал «Волга» (2021 год)
Один из самых знаменитых откровенных романов фривольного XVIII века «Жюстина, или Несчастья добродетели» был опубликован в 1797 г. без указания имени автора — маркиза де Сада, человека, провозгласившего культ наслаждения в преддверии грозных социальных бурь.«Скандальная книга, ибо к ней не очень-то и возможно приблизиться, и никто не в состоянии предать ее гласности. Но и книга, которая к тому же показывает, что нет скандала без уважения и что там, где скандал чрезвычаен, уважение предельно. Кто более уважаем, чем де Сад? Еще и сегодня кто только свято не верит, что достаточно ему подержать в руках проклятое творение это, чтобы сбылось исполненное гордыни высказывание Руссо: „Обречена будет каждая девушка, которая прочтет одну-единственную страницу из этой книги“.
Роман «Шпиль» Уильяма Голдинга является, по мнению многих критиков, кульминацией его творчества как с точки зрения идейного содержания, так и художественного творчества. В этом романе, действие которого происходит в английском городе XIV века, реальность и миф переплетаются еще сильнее, чем в «Повелителе мух». В «Шпиле» Голдинг, лауреат Нобелевской премии, еще при жизни признанный классикой английской литературы, вновь обращается к сущности человеческой природы и проблеме зла.
Самый верный путь к творческому бессмертию — это писать с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат престижнейших премий. В 1980 г. публикация романа «И дольше века длится день…» (тогда он вышел под названием «Буранный полустанок») произвела фурор среди читающей публики, а за Чингизом Айтматовым окончательно закрепилось звание «властителя дум». Автор знаменитых произведений, переведенных на десятки мировых языков повестей-притч «Белый пароход», «Прощай, Гульсары!», «Пегий пес, бегущий краем моря», он создал тогда новое произведение, которое сегодня, спустя десятилетия, звучит трагически актуально и которое стало мостом к следующим притчам Ч.
В тихом городке живет славная провинциальная барышня, дочь священника, не очень юная, но необычайно заботливая и преданная дочь, честная, скромная и смешная. И вот однажды... Искушенный читатель догадывается – идиллия будет разрушена. Конечно. Это же Оруэлл.