Эксперт, 2013 № 19 - [4]

Таким образом, в нашей политической конструкции с сильной президентской властью для премьерства возможны два варианта: либо это премьер-соратник, с политическим лицом, но однозначно проводящий курс президента, либо это технический премьер. Медведеву и его команде объективно было очень сложно участвовать и в первой, и во второй комбинации. Все дело в том, что он уже был президентом. Как президент он так или иначе сформировал свой курс и свое политическое лицо. Этот курс был несколько иным, нежели курс Путина — и первого, и второго. И не могло быть по-другому. Должность и власть президента РФ позволяет и вынуждает сформировать свой курс. И в этом смысле, как бы Медведев ни пытался, ему оказалось очень трудно стать премьером первого типа — политиком номер два, но однозначно проводящим линию нового президента. Не потому, что он с ней не согласен, а потому, что у него сложилась своя линия. И в политическом смысле это выглядит так, как будто премьер пережидает очередное президентство.

Исключительной была бы ситуация, если бы Медведев и его команда могли предъявить сильную программу экономического развития страны, такую однозначно крутую, что могли бы сказать всем политическим силам, президенту и парламенту: «Все, ребята, вы можете расслабиться, мы все сделаем, народ будет доволен». Путин примерно этого и ожидал, по крайней мере желал. Но, во-первых, подготовить такую программу чрезвычайно сложно, а во-вторых, надо быть невиданно легким человеком, чтобы, находясь в открытом публичном пространстве, признать поражение своей линии, расстаться со всеми своими сторонниками, собрать новую команду, и все это за один год.

Уход Суркова в этом смысле показал невозможность длительного сохранения нынешнего двойственного положения вещей. Да и вообще этот год и тягостные диалоги президента и кабинета министров показали, что публичная политика не слишком терпит двойственности.

Заканчивая «сурковский эпизод», хочется отметить еще одну деталь: многие восприняли даже и этот уход «серого кардинала», «злого гения» российской политики, создателя нетерпимой «суверенной демократии» как знак сворачивания демократии. Однако вспомним, что за последнее время из первого политического круга ушли как минимум две видные фигуры: Кудрин и Сурков. Оба ушли, открыто заявив свои позиции, оба достаточно сильны, чтобы от них можно было ожидать новой, в том числе политической, деятельности. Это, скорее, указывает на естественное формирование более широкого круга политической элиты — авторитетной, способной к государственной деятельности, обладающей своим взглядом на происходящее, но при этом непосредственно не участвующей в государственном управлении. По-видимому, формирование пласта таких людей, в каком-то смысле профессиональных политиков, — необходимое условие реального расширения демократии. Важно, правда, чтобы вмешательство Следственного комитета не заходило слишком далеко.

Будет ли правительство?

Особенность нынешнего цикла путинского президентства по сравнению с прошлым десятилетием в том, что тогда центральными были задачи сохранения и усиления государства, а сейчас главной становится задача хозяйственного развития. Как говорила на декабрьской конференции «Эксперта» (см. «Чем пахнут ремесла» , № 48 за 2011 г.) профессор Кембриджского университета КарлотаПерес , России нужна политика фронтального экономического роста, слишком далеко зашло разрушение многих сегментов хозяйства. Поэтому в отличие от предыдущего периода вопрос о том, насколько эффективным будет экономический, а в терминах Путина — социально-экономический блок исполнительной власти, принципиален. Причем в круг прямого внимания президента попадает не только правительство, но и ЦБ.

Насколько можно судить по назначению нового главы ЦБ ЭльвирыНабиуллиной и активной позиции Министерства экономического развития, возглавляемого АндреемБелоусовым , которое уже подготовило конкретные меры стимулирования экономического роста, Путин предполагает опираться на эти два центра экономических решений, которые мыслят схожим образом, так как плотно работают вместе уже больше десяти лет. Скорее всего, идеи, которые сегодня обсуждаются, поддерживаются и крупнейшим банкиром страны ГерманомГрефом — он был первым министром экономики Путина и долгое время начальником Набиуллиной и Белоусова. Для осуществления новой экономической политики это было бы эффективно, так как деньги Сбербанка и его политика являются не менее системообразующими для хозяйства, чем деньги и политика ЦБ. Все трое — сторонники либеральной экономики, активной денежной политики и сильной роли государства в обеспечении промышленного роста в условиях масштабной модернизации или индустриализации (как кому угодно). Прочим министерствам Путин предложил подготовить планы деятельности и обсудить их с ним напрямую.

Но эта ситуация не менее двойственная, чем предыдущая, и она как-то должна быть разрешена. Как? Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, отметим, что когда наблюдатели трактуют действия Путина таким образом, будто он ждет, пока экономическое положение совсем ухудшится и только после этого отправит в отставку правительство Медведева, то они ошибаются. Путин и так знает, что ситуация тяжелая. Он уже больше года требует решений и действий и перевел всех на ручное управление для того, чтобы улучшить ситуацию, а не ждать, когда все развалится. Но институционального решения, каким быть правительству, пока нет.