Экспедиция в любовь - [4]

— Доброе утро! — Маша подошла к длинному столу, врытому в землю под огромной армейской палаткой, стенки которой были завернуты и заброшены наверх, когда не было сильного дождя или ветра. Перешагнув через одну из двух длинных лавок, тянущихся по обе стороны стола, она уселась на свое привычное место, между Рузаевым и своей подругой Татьяной.

— Здравствуй, здравствуй, красавица, — поприветствовал ее начальник экспедиции. Евгению Ивановичу было уже под шестьдесят, но он никак не хотел расставаться с кочевой жизнью. Правда, сейчас он преимущественно занимался научными вопросами, а весь груз хозяйственных и прочих забот тащила на себе Маша, которая вот уже три года была его заместителем.

— Мария Сергеевна, вот ваша чашка, — сунулась к ней студентка-второкурсница Леночка, поставив перед Машей ее темно-синюю, с золотым ободком, чашку. — Вам чаю налить?

— Спасибо, Леночка, я попозже сама налью, — отказалась Маша. Ей почему-то не слишком нравилась эта тоненькая девочка с острыми чертами лица и желанием всем угодить. Слишком уж явно она проявляла заботу о начальстве, причем строго дозированно. Львиная доля ее внимания доставалась поровну Евгению Ивановичу и Маше, геологи Павел, Татьяна, Дима и Игорь шли уже вторым сортом, со студентами Леночка вообще обращалась как-то свысока, делая исключение лишь для Леши — все-таки аспирант. А с поварихой и шоферами Леночка вообще практически не общалась, насколько это было возможно в небольшой экспедиции.

Маша приняла из рук поварихи миску с макаронами. Опять одно и то же!

— Спасибо, Антонина Петровна.

Макароны, несмотря на зверский аппетит, большого энтузиазма у нее не вызвали. Правда, опустошила миску Маша довольно быстро и, встав из-за стола, налила себе чаю из огромного закопченного чайника, ставшего уже почти живым членом их экспедиции. Студентам, попадавшим сюда на практику, приходилось привыкать к тому, что чай в партии Евгения Ивановича пьют крепчайший и заваривают его не как все люди, а наоборот. То есть в большой чайник сыпалась заварка, а для тех, кто не выдерживал напитка такой крепости, возле стола стоял маленький чайник с кипятком. Правда, к концу полевого сезона все уже, как правило, о нем забывали.

Осторожно держа чашку, полную до краев, Маша присела к дальнему концу стола, размешала сахар, отхлебнула ароматного чаю и, прислонившись спиной к столу, блаженно закурила первую за день сигарету.

— Господи, хорошо-то как! — тихонько сказала она сама себе.

— Ага, только вот макароны с тушенкой надоели, — тихонько буркнула пристроившаяся рядом Татьяна. — Дядя Ваня ими затравила уже.

— Это верно… Танька, давай проявим инициативу?

— Какую?

— Пирожков нажарим. Капусты навалом, рыбы ребята наловят, пока тесто подходит. Надо посмотреть, может, в погребе еще варенье есть, которое я из дома брала.

Татьяна просияла:

— Отлично! Только, Маш, всякая инициатива наказуема, и ты это прекрасно знаешь. Проявив инициативу, нам с тобой придется проявить и трудовой энтузиазм.

Маша весело улыбнулась:

— А организация труда на что? Сейчас я начальственной властью все организую.

Докурив, она на минутку подошла к Евгению Ивановичу и, посоветовавшись с ним, громко объявила:

— Так, народы! Два дня отдыха, три дня — камералка. Или дольше, как погода покажет. В общем, сегодня занимаемся генеральной уборкой, кухней и баней. Если Дима-большой с Игорем берутся обеспечить рыбу, то мы с Татьяной кормим вас пирожками. Как, мужики?

— А то! — с подъемом отозвался Игорь. — За пирожки, Машенька, я тебе не только рыбы, я тебе ихтиозавра поймаю!

— Зачем он мне — я ими не занимаюсь. Ладно, стало быть, вы на рыбе. Паша, баню обеспечишь?

— Ну больше-то все равно некому, без меня вы так немытые и будете ходить.

Паша был большим специалистом по топке бани. Это ведь не так просто — истопить баню. Нужно правильно подкладывать дрова, чтобы и печь, и котел с водой равномерно нагревались, и глина, которой они были обмазаны, не трескалась. И угли нужно выгрести из печи вовремя, когда все дрова уже прогорели, и вьюшку открыть-закрыть, чтобы и тепло не выходило, и угара не было. В общем, целая наука. У Павла пар получался на редкость жарким и легким, поэтому столь ответственное дело поручалось всегда ему. А под самый конец топки он кидал в печку охапку можжевеловых веток, и их аромат стоял в бане несколько дней.

— Отлично, — продолжала распоряжаться Маша. — А молодежь — на уборку. Все кастрюли, все баки с кухни отнести на бережок и с песочком отдраить. Ну, это Дядя Ваня проконтролирует. Помойку пора закопать и новую яму вырыть. Ну и мусор всякий по лагерю приберите. Сами решайте, кто чем заниматься будет, главное, чтобы все сделали.

После того как все начали разбредаться, Маша подошла к шоферу.

— Саша, в деревню сгоняй. На почте уже неделю не были, и у Дяди Вани спроси, что купить. Как ты думаешь, дорогу не очень развезло?

— Да нет, глины же нет нигде, да и дождь не сильный был. Надо прямо сейчас ехать, а то может снова полить. Проеду, Маша, не беспокойся.

К Маше обращались по-разному, чаще всего по имени, даже студенты — она отнюдь не стремилась к насильственному поддержанию авторитета, справедливо полагая, что создается он совершенно другими способами. В этом сезоне по имени-отчеству ее называли лишь старый шофер Петр Петрович, который вообще ни к кому иначе не обращался, повариха и Леночка.