Экран и Владимир Высоцкий - [75]

Прошли годы, не стало ни Володи, ни его чудесного дяди Алеши. А тетя Шура и их дети живы и помнят своего мужа и отца, как будто он все еще рядом с ними.

Алексей Владимирович и его жена Александра Ивановна, — фронтовики и очень незаурядные люди — интересная часть среды, окружавшей Володю и формировавшей его личность. Не напрасно на пластинке «Алиса в стране чудес» Володя написал своему дяде: «Дорогому моему и единственному дяде и другу моему — с любовью и уважением к его прошлому и настоящему».

— Прошлое Алексея Владимировича Вы воззвали, можно сказать из далеких и славных военных лет. А как в дальнейшем осуществилась его жизнь? И каким конкретно, кроме его, безусловно, крайне важного личного примера в целом, было его влияние на племянника?

— Алексей Владимирович был человеком не только большой отваги и богатой души, но и талантливым. Если до войны он окончил артиллерийское училище, то после — стал литератором. Высшее образование получил уже совсем взрослым, годам к тридцати, на факультете журналистики Московского университета. Много писал, печатался. В конце жизни был директором отраслевой киностудии Министерства Речного флота. С Володей они встречались, вели длинные разговоры, интересные. Задумали вместе фильм сделать. Как видите, были связаны не только родственными, но и другими, невидимыми нитями…

Большое значение, конечно, имело то, что Володю окружали люди яркие, незаурядные, наделенные чертами, не каждому свойственными.

Людмила Владимировна права. И если теперь, на новом ее рабочем месте ее окружают портреты Высоцкого, его пластинки, его поклонники, постоянству которых мог бы позавидовать любой актер, любой поэт, то прежде, когда-то, в течение ряда лет она сама не только входила в его окружение, но и играла там одну из главных ролей.

Нижнетаганский тупик… Это место всегда хранило свое первоначальное название. Если обогнуть знаменитый Театр на Таганке, родной, многолетний, последний творческий дом Владимира Высоцкого, то перед нами откроется узкий, кривой тупичок с домиками прошлых веков, на крышах которых все еще дымятся зимой две-три трубы, как и сто лет тому назад.

Здесь всего одна современная, многоэтажная постройка. А остальное… вот, эти домики с трубами. С воротами, отнюдь не чугунными и не резными, а самыми простыми, наспех сколоченными из самых обычных досок. С покосившимися заборами, крашенными к каким-то очередным праздникам в голубой или зеленый цвета, ныне сильно полинявшими. Здесь жили когда-то бедные люди! Но есть приметы и былой состоятельности других прежних обитателей: узкие, узорчатые, из крепкого металла лестницы с перилами, редко встречающиеся в наши дни. Они странно затеряны среди чахлой травы и ведут в гору, если стоять внизу, и круто вниз, если смотреть сверху. По таким лестницам можно пройти к одноэтажным домикам, занятых теперь какими-то новыми СМУ и ДЭЗами, к другим улочкам и тупикам, маленьким, словно построенным понарошку, для игры. Время возникновения одноэтажных домиков, в которых жили когда-то какие-нибудь бедные старушки с дочерьми, старики со старушками — определить трудно. Зато двухэтажные, с узкими оконцами, окаймленными узорами из кирпича, явная принадлежность Москвы до пожара 1812 года. Они уцелели тогда, стоят и теперь. Хорошо бы и остались: сердце москвича радуется при виде такой старины: здесь Русью пахнет!

А вот и дом в три этажа, тоже старинной постройки, с закрытым, внутренним двориком, низкой, непробиваемой, многокирпичной кладки аркой. И надпись над одним из подъездов: «Музей Владимира Высоцкого на Таганке». Впрочем, слово «подъезд» совсем не точно определяет те толщенные, старые, деревянные двери, которые ведут в Музей. И Музей — он занимает пока бывшую коммунальную квартиру, которая, может быть, велика для одной современной обычной семьи, но слишком мала для Музея Высоцкого.

К кому сюда в антрактах заходил с Таганки Высоцкий? Вот и старушка, сфотографированная вместе с ним в этом дворе. Снимок — случайный. У него в руке небрежно зажатая сигарета, у нее, — самая обычная, старая кастрюля… Жильцов давно выселили отсюда, старушки на свете нет, — нет и ее знаменитого собеседника. А фотография висит на стене.

Везде — портреты Высоцкого, одиночные, в группе, с разными предметами в руке, в основном с сигаретами и гитарой. А кто это, — с острым носиком и огромными очками на глазах, с хвостиком, собранным из недлинных волос? Неужели Марина Влади? Да, это она. Так выглядит звезда экрана, когда стоит на деревенском крыльце, и не нужно переодевать сандалии на модные туфли или гримироваться в очередном фильме. Очень по-домашнему! Мы-то привыкли к другому ее облику.

А где же Людмила Абрамова, его бывшая жена, мать двух его сыновей? Ее нет ни на одной из фотографий. Догадываемся, что таково ее желание, иначе ее место среди других было бы одним из самых почетных.

В одной из книжек о Высоцком она сфотографирована дважды. На первом фото — красавица с огромными, серыми глазами, опушенными черными ресницами, с тонким небольшим носом, с четким рисунком прелестного рта. На другом — любительский снимок с годовалым сынишкой на руках. На левое ее плечо положил руку Владимир Высоцкий. Его взгляд, нежный и добрый, устремлен на маленького Аркадия. Узнать одну и ту же женщину, сфотографированную с временным интервалом, примерно, в года два — невозможно. Это — две разные женщины. Ибо если первое фото зафиксировало красивую, молодую актрису, то второе — затрапезную, забегавшуюся по хозяйству женщину, черты которой несколько уже расплылись, — а ей всего двадцать четыре! — волосы очень негусты, коротки и растрепаны. И это простенькое, вкривь и вкось сидящее платьишко, правда, на статной фигуре! Платьишко женщины, только что отошедшей от своего повседневного занятия — от плиты, от керогаза, от керосинки. Да, трудно в России остаться красавицей, даже если ты таковой родилась, даже если и годы твои еще молодые. Не так легка наша жизнь, лишенная средств, и не только комфорта, а часто и элементарных условий нормального бытия. Но взглянем еще раз на эту фотографию, внимательно взглянем. И мы увидим, что на лице этой женщины — счастье, на лице мужчины — тоже счастье. Это — оборотная сторона, прекрасная сторона медали: в нашем отечестве все-таки всегда предпочитали духовность! Наверное, она-то, генная духовность России, сохранит и наше государство и душу нашу живу.