Экран и Владимир Высоцкий - [74]

— А что Вы можете сказать о Евгении Степановне Лихалато-вой, второй жене Семена Владимировича, заменявшей Владимиру Высоцкому мать во время его житья-бытья в Германии?

— Да, в детстве, как известно, Володя несколько лет жил у отца с мачехой в Германии. Но, знаете, что-то совестно называть Евгению Степановну мачехой. Володя-то звал ее мамой, а потом мамой Женей, когда она внушила мальчику, что мама у человека может быть одна. А по обращению с ним, по любви к нему, Евгения Степановна была матерью родной. Красавица, каких мало, она не имела своих детей потому, что поклялась маленькому, ревнивому Володе в их бытность в Германии, что одного его будет любить и воспитывать как сына… Володя любил ее, советовался с ней во многом, даже не имел от нее тайн в своих сердечных делах. Ее радушие держало открытыми двери Высоцких для тех, кто любил этот дом.

Ее уже нет в живых. Странная случайность оборвала жизнь этой веселой, здоровой женщины: огромный кусок льда, упавший с крыши ей на голову. Евгения Степановна уже вошла было в свой подъезд, держа в руках сумку с хорошими фруктами, которые она только что удачно купила для мужа: Семен Владимирович лежал в это время в госпитале. Она протянула было руку — поздороваться с соседями, выходящими из подъезда на улицу, — и в эту секунду ее не стало. Так и погибла, с приветливой улыбкой на лице! Семен Владимирович горевал страшно, но вот постепенно — что поделаешь? — примирился с необратимой действительностью. Хотя бы потому, что умерла она без болезней, без мучений, ничего не подозревая о том, что ее ждет. Да…

— Дядя Владимира Высоцкого с отцовской стороны сыграл большую роль, как говорят, в формировании личности своего племянника, имел на него влияние, — что Вы об этом расскажете?

— Да, — Алексей Владимирович Высоцкий был человеком ярким во всех отношениях. Родной брат отца Володи, он совсем не походил на Семена Владимировича, ни внешностью, ни характером. Отец Володи небольшого роста и, как я уже сказала, уравновешенных качеств человек. Дядя Алеша — огромного роста, широченный в плечах, красавец собой (впрочем, справедливости ради, надо отметить, что и Семен Владимирович в молодости был красивым), храбрый до самозабвения. Честолюбия в нем не было, поэтому чинов своих он достиг личной отвагой, без всякого специального старания.

Есть люди, которые бросаются в бой с противником, как д’Артаньян, словно это не крайняя опасность для жизни, а праздник. Так вдохновенно и Алексей Владимирович воевал. Может быть, оттого, что опасность для страны была огромной. Солдаты его — обожали! И если его родной брат выслужил полковничий чин на склоне своей военной карьеры, то Алексей Владимирович стал полковником, не прожив на свете и четверти века. Он вообще был человеком талантливым… А уж какой бесшабашный! Дважды разжаловали его во время войны за разные проступки, далеко-о-о выходящие за рамки уставного поведения…. Один раз за белый «Мерседес», второй раз, — за белого дога, собаку.

Понравился ему этот «Мерседес», — вражеский. Что было об этом задумываться, тогда трофеи не запрещались, — он взял и «увел» его. Так-таки просто сел за руль и помчался на полной скорости. Но катался он на этом трофее недолго. «Мерседес» оказался не только заметным, но и принадлежащим какому-то высокому начальству. Дядя Алеша и «загремел» с ним. То же случилось и с белым догом. Пожалел красивую собаку, она ему бездомной показалась, взял ее с собой, такую огромную, великолепную. А хозяин потом нашелся и — новое разжалование! Но все-таки в конце войны — полковник. Уж очень он удалой был и обаятельный, не могли его не восстановить в прежнем звании.

Его любили, и он умел любить. Я говорю сейчас о его любви к жене, красивой украинке Шурочке. Всяческого восхищения заслуживает его любовь!

Во время войны он было потерял ее из виду: нет писем! А она, оказывается, была тяжко ранена. Лишилась руки. И из госпиталя решила больше ему не писать: на что, мол, нужна такая жена Алексею?

— Руки лишилась?

— Да, — и Людмила Владимировна показала ладонью, — да. По самое плечо. Но Шурочка жизнестойкая была, не сдавалась. Стала регулировщицей. И так ловко регулировала движение на дорогах, по которым уже во-всю наступали наши войска, что эта специальная палка так и летала в ее руке, как птица. Вроде бы можно было жить дальше, но вот личное счастье… Об этом, конечно, мечтать теперь было трудно… Так, на одной из дорог, и увидел ее из машины Алексей Высоцкий, случайно проезжавший там. Выскочил, выбил у нее из руки этот жезл регулировщика, схватил в охапку — и в машину. Так и увез! Никаких тебе прошений об увольнении с поста, с должности, из армии! Увез — и все! Как его за это наказало начальство, — я не знаю…

— Вот и Владимир Семенович такой же бесстрашный и решительный, таким он и остался в нашей общей, народной памяти…

— Да, бесстрашия и решительности Володе было не занимать. Когда дрался, вступаясь за кого-то или защищая себя, то забывал о том, что он один, а их много. Когда влюблялся, то в тот же час мог сделать предложение руки и сердца. Но постоянство у дяди было другое! Он всю жизнь только одну Шурочку любил. И старался, по мере сил человеческих, скрашивать ее жизнь сюрпризами. Если у жен его друзей было, например, по одному, по два кольца, то у его Шурочки — десять. Если к празднику кто-то своей жене купил одно платье — или ни одного — то Алексей Владимирович — три да еще закажет их в ателье «Люкс»…